|
ров в Государственную Думу, а затем финансировал предвыборную кампанию на пост премьер-министра республики. Выдвигая «своих» кандидатов на высокие посты в регионе, финансово-промышленные группы надеются получить «карманную» власть, которая не будет вмешиваться в распоряжение экономическими ресурсами. Своеобразная "ситуация складывается в регионах моноиндустрии, напрямую руководимых из Москвы (например, топливно-энергетический комилекс):Здесь "тон" задают~не губернаторы, а руководитё7пТ"прёдпрйятий ~и корпораций, а губернаторы являются лишь ставленниками отраслевых элит. Между ними и местным руководством заключается своего рода «политический договор» о разграничении полномочий. Так, губернатор нефтегазовой Тюменской области обладает большими полномочиями. Он абсолютно свободен в принятии решений, касающихся жизнеобеспечения региона, но нефтедобычу он не контролирует. На высокую должность его выдвинул ТЭК, и нефтяная элита будет его поддерживать до тех пор, пока он не начнет вмешиваться в дела отрасли. Таким образом, модели «приватизации власти» различаются. В одном случае речь идет о монополизации властных функций экономической элитой, в другом, о выдвижении экономическими актерами «своих» представителей. Причем эти руководители не обязательно бывают простыми марионетками. Часто это авторитетные руководители. Лишь одно, пожалуй, отличает их от региональных лидеров, взаимодействующих с бизнесом на основе модели «сотрудничества» или «патронажа»: их доступ к контролю над стратегическими ресурсами региона ограничен. Описанные модели отношений, возникающие между бизнесом и властью, в известной степени схематичны и не существуют в чистом виде, поскольку местные власти часто сочетают диаметрально противоположенные методы управления экономикой. Элементы дирижизма, административного распорядительства присущи не только руководителям антирыночникам, но |
129 область остается одним из самых бедных регионов России, здесь сохраняется высокий уровень социальной напряженности, сложился крайне неблагоприятный климат для развития бизнеса. Выход из кризиса, как нам представляется, мог бы состоять в формировании новой властной элиты, которая была бы способна сформулировать эффективную программу развития региона конструктивные формы взаимодействия с бизнесом и выработать Модель «приватизации власти» возникла в регионах, где группа или группы бизнеса взяли власть в свои руки или установили контроль над ней. «Приватизация власти» получила распространение, как в богатых регионах, так и бедных провинциях и республиках. Основным условием появления этой модели является наличие консолидированной экономической элиты, которая самостоятельно формирует элиту властную. В этом отношении уникален опыт Калмыкии. Президентом К. Илюмжиновым введено жесткое управление экономикой. Республика превращена в единую промышленную и финансово-инвестиционную корпорацию, вся • г экономическая деятельность находится под контролем президента, который лично назначает не только ответственных чиновников, но и руководителей государственных предприятий. Главным банком республики является банк «Степь», учрежденный принадлежащими президенту коммерческими предприятиями. «Алюминиевым губернатором» называют руководителя Хакасии А. Лебедя. На этот пост его выдвинули корпорации, контролирующие алюминиевую промышленность республики и, в частности, Саянский алюминиевый завод (САЗ). САЗ, по признанию самого Лебедя, поддержал его в ходе выборов в Государственную Думу, а затем финансировал предвыборную кампанию на пост премьер-министра республики. Выдвигая «своих» кандидатов на высокие посты в регионе, финансово-промышленные группы надеются получить 130 «карманную» власть, которая не будет вмешиваться в распоряжение экономическими ресурсами. По оценкам экспертов, наиболее щ популярными политиками Хакасии являются руководитель САЗа О. Дерипаска и в прошлом его заместитель, а ныне заместитель А. Лебедя А. Саркисян. Своеобразная ситуация складывается в регионах моноиндустрии, напрямую руководимых из Москвы (например, топливноэнергетический комплекс). Здесь тон задают не губернаторы, а руководители предприятий и корпораций, а губернаторы являются лишь ставленниками отраслевых элит. Между ними и местным руководством заключается своего рода «политический договор» о разграничении полномочий. Так, губернатор нефтегазовой Тюменской области Л. Рокецкий обладает большими полномочиями. Он абсолютно свободен в принятии решений, касающихся жизнеобеспечения региона, но нефтедобычу он не контролирует. На высокую должность его выдвинул ТЭК, и нефтяная элита будет его поддерживать до тех пор, пока он не начнет вмешиваться в дела отрасли. Таким образом, модели «приватизации власти» различаются. В одном случае речь идет о монополизации властных функций экономической элитой, в другом, о выдвижении экономическими* актерами «своих» представителей. Причем эти руководители не обязательно бывают простыми марионетками. Часто это авторитетные руководители. Лишь одно, пожалуй, отличает их от региональных лидеров, взаимодействующих с бизнесом на основе модели «сотрудничества» или «патронажа»: их доступ к контролю над стратегическими ресурсами региона ограничен. В некоторых российских провинциях происходит прямой захват власти представителями бизнеса. В ряде случаев здесь складывается ситуация, близкая к криминальной. Для многих представителей 131 преступного мира предпринимательство становится удобным прикрытием их криминальной деятельности, а участие в выборах трамплином в легальную политику. Продвижение криминалитета во власть имеет серьезные последствия. Во-первых, в случае победы на выборах преступные группировки будут стремиться навязать обществу свой сценарий развития. Во-вторых, тот факт, что преступники■ называют себя предпринимателями, , мешает формированию в общественном мнении положительного образа предпринимательства. Наибольшая опасность криминализации местной власти существует в регионах, где активно идет процесс перераспределения собственности. Описанные модели отношений, возникающие между бизнесом и властью, в известной степени схематичны и не существуют в чистом виде, поскольку местные власти часто сочетают диаметрально противоположенные методы управления экономикой. Элементы дирижизма, административного распорядительства присущи не только * руководителям антирыночникам, но и сторонникам прорыночных реформ. Следует также учитывать, что выделенные модели могут претерпевать существенную эволюцию. В этом отношении характерен пример Татарстана. Долгое время рыночные реформы в республике тормозились, а приватизация осуществлялась медленными темпами. За эти годы под контролем президента М. Шаймиева в республике сформировался предпринимательский слой, на который республиканское руководство может опереться. Убежденное в том, что экономическая ситуация не выйдет из-под контроля, в 1998 г. руководство республики приняло решение о введении частной собственности на землю. Т.е. можно утверждать: Татарстан избрал свой собственный путь вхождения в рынок, о чем неоднократно заявлял сам Шаймиев, а реформы здесь начинают набирать силу. Определенные изменения произошли за последние годы и в Ульяновской области. После переизбрания в 1996 г. губернатор Ю. |