самом обществе (демократизация, менеджеризация, научно-техническая революция) и в новых взглядах на природу политической власти. Что не замедлило отразиться на формировании функционально-технологических концепций элиты, появившихся в 40-50 гг. XX в. (Т. Веблен, Дж. Бернхем, Д. Белл, Дж. Гелбрейт и др.). Один из основателей этих теорий Т. Веблен считал, что, поскольку главную роль в современном производстве играет инженерно-техническая интеллигенция, именно "она "и должда "быть""элитой оВщества~Этй"^Зг"лядьТ «носили печать утопизма. И не случайно, ибо в годы «великой депрессии» 1929—1932 перепуганная бизнес-элита относила Веблена и его сторонников к «розовым», поскольку те отстаивали идеи демократизации управления, необходимости под угрозой забастовок и смут передать бразды правления профессионалам-управленцам, прежде всего из технической интеллигенции. Второе поколение сторонников технологического детерминизма возглавил Дж. Бернхэм, который в своем программном произведении «Менеджерская революция»1 утверждал, что на смену капитализму придет не социализм, а «менеджеризм». По его мнению, менеджерская революция приведет к власти новый правящий класс — элиту управляющих. Если Веблен призывал инженеров и техников оттеснить бизнесменов и взять в свои руки руководство..индустрией и социальной жизнью в целом, то Бернхэм считал неправомерным относить к элите рядовых инженеров и техников. Он именует их просто «квалифицированными исполнителями». К элите менеджеров он относит директоров, председателей советов, президентов крупнейших корпораций — тех, кто «фактически управляет процессом производства, независимо от юридической и финансовой формы — индивидуальной, корпоративной, правительственной». Ссылаясь на разделение собственности и контроля, Бернхэм утверждал, что в индустриально развитых странах произошло «отчуждение» ' Bumham J. The Managerial Revoluiion. N.Y. 1941. |
19 власть предшествует идейная борьба за народ. Речь шла лишь о том, какая идеология должна быть «вброшена» в народ, достаточно ли только идейного влияния и какими средствами следует вести борьбу с господствующей властью и как обустроить структуру новой власти. Определенное место в духовно-идеологическом процессе поэтому отводилось элите культуры. Правда эта роль трактовалась достаточно утилитарно. Постепенный отход от чисто властно-диспозиционного и этакратического понимания политической элиты и переход к меритократическому, существенно расширявшему круг претендентов на место в политической элите, был связан со значительными изменениями в самом обществе (демократизация, менеджеризация, научно-техническая революция) и во взглядах на природу политической власти. Здесь мы должны, прежде всего, отдать должное функциональнотехнологическим концепциям элиты, появившимся в 40 50 гг. XX в. (Т. Веблен, Дж. Бернхем, Д. Белл, Дж. Гелбрейт и др.). Один из основателей этих теорий Т. Веблен считал, что, поскольку главную роль в современном производстве играет инженерно-техническая интеллигенция, именно она и должна быть элитой общества. Эти взгляды «носили печать утопизма. И не случайно, ибо в годы «великой депрессии» 1929— 1932 перепуганная бизнес-элита относила Веблена и его сторонников к «розовым», поскольку те отстаивали идеи демократизации управления, необходимости под угрозой забастовок и смут передать бразды правления профессионалам-управленцам, прежде всего из технической интеллигенции. Второе поколение сторонников технологического детерминизма возглавил Дж. Бернхэм, который в своем программном произведении «Менеджерская революция»1утверждал, что на смену капитализму придет не социализм, а «менеджеризм». По его мнению, менеджерская революция приведет к власти новый правящий класс — элиту управляющих. Если Веблен призывал инI 1 Вигп1шш I ТЪе М ат^епа! ЯеуЫииоп. К У . 1941. 20 женеров и техников оттеснить бизнесменов и взять в свои руки руководство индустрией и социальной жизнью в целом, то Бернхэм считал неправомерным относить к элите рядовых инженеров и техников. Он именует их просто «квалифицированными исполнителями». К элите менеджеров он относит директоров, председателей советов, президентов крупнейших корпораций тех, кто «фактически управляет процессом производства, независимо от юридической и финансовой формы индивидуальной, корпоративной, правительственной». Ссылаясь на разделение собственности и контроля, Бернхэм утверждал, что в индустриально развитых странах произошло «отчуждение» функции управления от функции собственности и что первая приобрела решающее значение. Отсюда вывод: подлинной элитой являются не капиталисты, а управляющие и высшее звено администрации. Бернхэм выдает менеджеров за «новый класс», не связанный с капиталистами, а рекрутируемый из всех классов общества, вбирающий в себя наиболее способных людей. Положение, роль и функции менеджеров, по его мнению, ни в коей мере не зависят от сохранения капиталистической собственности, они связаны с расширением государственного регулирования экономики. Государственно-монополистические тенденции рассматриваются как фактор подрыва устоев капитализма. К «новой элите» Бернхэм относит, помимо управляющих промышленными корпорациями, руководителей правительственных учреждений. Он пишет, что в менеджерском обществе происходит политизация всех сторон жизни. В капиталистическом обществе политика и экономика — отдельные сферы социальной жизни, в «менеджерском» это различие исчезает, равно как и границы между политиками и «капитанами индустрии». Капиталисты контролируют государство косвенно, менеджеры — непосредственно. Если в капиталистическом обществе власть сосредоточена в парламентах, то в менеджерском —в административных органах. Идеал общественного устройства Бернхэм видит в государственно |