шения социальных проблем в начале, как уже говорилось выше, сделал фигуру менеджера центральной. 60—70-е годы наиболее сложны в оценке интеллигенции. С одной стороны, это период мощных всплесков леворадикального движения, когда основные надежды связывались главным образом с гуманитарной частью интеллигенции. На этой стадии леворадикальное движение интеллектуалов приобрело специфическую форму протеста против технократии не только как определенной ^оциальнШ"1руппы й~социально-организационнойНцелостности, но и как определенного типа сознания. Интеллектуалы на этом этапе выступили против науки и техники и научно-технического прогресса вообще, увидев в нем источник обезличивания, бездуховности, отчужденности индивида в капиталистическом обществе. Так, один из идеологов «новых левых», Г. Маркузе, отмечал1 , что наука и техника превратились в капиталистическом обществе в новую форму идеологии; выступая в этой роли, наука и техника служат эффективным способом социального контроля, «репрессивного управления» индивидом. Рассматривая капиталистическое общество как воплощение идеи технической рациональности», подчинившей себе все сферы жизнедеятельности общества и индивида, интеллектуалы увидели в технической интеллигенции, точнее, в той ее части, которую называют экспертами, профессионалами (т.е. обладающей наиболее высоким уровнем знаний и квалификации), людей, которые проводят в жизнь эту идею и тем самым способствуют разрушению человеческой личности. Человек в таких жестких условиях растворяется в окружающей среде, становится неодушевленным предметом, пассивно выполняющим предписания техницистской оптимальности. Естественно, что со стороны интеллектуалов оценка профессиональной и бюрократической части научно-технической интеллигенции была негативной. Но в то же время и с позиций научно-технической интеллигенции та форма протеста, в которой 1 См.: Марк-узе Г. Одномерный человек М. 1994. |
22 Роль интеллигенции в западной социологии в различные периоды понималась неоднозначно и, что очень важно, различно по отношению к ее отдельным слоям. Для 40—50-х годов, когда в западной социологии весьма успешно развивались технократические теории, была характерна некоторая абсолютизация роли научно-технической интеллигенции в развитии общества. Этот период развития научно-технического прогресса с его безудержной верой в возможность радикального техницистского и технологического разрешения социальных проблем в начале, как уже говорилось выше, сделал фигуру менеджера центральной. 60 70-е годы наиболее сложны в оценке интеллигенции. С одной стовсплесков леворадикального движения новные надежды связывались главным образом с гуманитарной частью интеллигенции. На этой стадии леворадикальное движение интеллектуалов приобрело специфическую форму протеста против технократии не только как определенной социальной группы и социально-организационнои целостности, но и как определенного типа сознания. Интеллектуалы на этом этапе выступили против науки и техники и научно-технического прогресса вообще, увидев в нем источник обезличивания, бездуховности, отчужденности индивида в капиталистическом обществе. Так, один из идеологов «новых левых», Г. Маркузе, отмечал1, что наука и техника превратились в капиталистическом обществе в новую форму идеологии; выступая в этой роли, наука и техника служат эффективным способом социального контроля, «репрессивного управления» индивидом. Рассматривая капиталистическое общество как воплощение идеи технической рациональности», подчинившей себе все сферы жизнедеятельности общества и индивида, интеллектуалы увидели в технической интеллигенции, точнее, в той ее части, которую называют экспертами, профессионалами (т.е. обладающей наиболее высоким уровнем знаний и квалификации), людей, ко1 См.: Маркузе Г. Одномерный человек. М. 1994. 23 торые проводят в жизнь эту идею и тем самым способствуют разрушению человеческой личности. Человек в таких жестких условиях растворяется в окружающей среде, становится неодушевленным предметом, пассивно выполняющим предписания техницистской оптимальности. Естественно, что со стороны интеллектуалов оценка профессиональной и бюрократической части научно-технической интеллигенции была негативной. Но в то же время и с позиций научно-технической интеллигенции та форма протеста, в которой выразилось движение «левых», также была оценена отрицательно. Таким образом, обе эти группы интеллигенции были не удовлетворены позицией друг друга. В конце 60-х — начале 70-х годов наметился спад радикального движения, который и породил кризис и неустойчивость в понимании роли интеллектуалов для западного общества. Надежда на интеллектуалов как радикальную силу не оправдалась. С другой стороны, в это же время либеральные технократические построения продолжает концепция постиндустриального общества, которая вместо менеджера выдвинула на первый план ученого, исследователяпрофессионала. Именно эта концепция явилась своеобразной попыткой обобщения раздумий западных ученых о судьбе научно-технической интеллигенции, ее роли и месте в западном обществе. Впрочем, нужно указать на довольно значительные различия в оценке последствии «интеллектуальной революции» со стороны ученых разных идеологических ориентаций: либералов, неоконсерваторов. Так, отношение неоконсерваторов к интеллигенции неоднозначно. Если с либерально-технократических позиций западные авторы весьма высоко оценивали роль интеллигенции в развитии западного общества, считая ее социальным классом, реально занимающим или имеющим все основания занять ведущее положение в обществе, то с неоконсервативных позиций социологи рассматривают интеллигенцию лишь как социальную страту, не имеющую перспектив образовать класс. Вместе с тем, «новый класс» для неоконсерва |