|
официально опосредованному агенту — государству, которое, в свою очередь, их распределяет среди «носителей» по «горизонтали» (законодательная, исполнительная и судебная отрасли власти) и по «вертикали» (центральные, региональные и местные органы власти) с тем, чтобы управлять общественными делами («объект» власти) от имени общества и через государство («субъект» власти). Однако в действительности реальным носителем власти нередко выступает бюрократия, ее разные уровни и страты, чиновники и ~функционерыаппарата~управления~могущественной системы исполнитель1 ной власти, а также различные группировки правящей элиты, между которыми распределяются «сферы» властных полномочий и «зоны» контроля над ресурсами. В то же время механизм властного общения, как видно, включает в себя и давление «снизу» различных групп и слоев гражданского общества, имеющих свои «зоны влияния и интересов», которые через каналы «обратной связи», систему представительства и другие формы демократического волеизъявления оказывают воздействие на состояние властных отношений в той или иной стране. Следовательно, одностороннее сведение потенциала власти либо к ее формальным и официальным, субъектам («суверену государства», по Т. Гоббсу, или «ассоциации народа», по Ж.-Ж. Руссо), либо к ее якобы истинным и реальным носителям («господствующим классам», по К. Марксу, или «правящей элите», по В. Парето) не дает полной картины. Властвование управляющих и давление управляемых дает огромное число точек пересечения векторов направленности интересов, образуя поле властного общения в демократическом обществе. Иными словами, взаимоотношения политической элиты и интеллектуальных элит, которые все более опосредуются сложными духовносимволическими и информационными средствами, системно преобразуют не только субъект, но и объект политического управления. Изменения, которые касались в 30-е-40-е годы отдельных элитных и околоэлитных групп (менед |
37 сти или управляющий. Обнаружилось также и явное расхождение интересов тех, «кто управляет» (то есть «носителей» власти), от интересов тех, «кем управляют» («объекта» властвования), и, соответственно, «от имени кого они управляют» («субъекта» власти). Действительно, современный механизм власти имеет сложную, иерархизированную структуру, где формальным первичным субъектом и источником власти выступает народ, передающий властные полномочия своему официально опосредованному агенту — государству, которое, в свою очередь, их распределяет среди «носителей» по «горизонтали» (законодательная, исполнительная и судебная отрасли власти) и по «вертикали» (центральные, региональные и местные органы власти) с тем, чтобы управлять общественными делами («объект» власти) от имени общества и через государство («субъект» власти). Однако в действительности реальным носителем власти нередко выступает бюрократия, ее разные уровни и страты, чиновники и функционеры аппарата управления могущественной системы исполнительной власти, а также различные группировки правящей элиты, между которыми распределяются «сферы» властных полномочий и «зоны» контроля над ресурсами. В то же время механизм властного общения, как видно, включает в себя и давление «снизу» различных групп и слоев гражданского общества, имеющих свои «зоны влияния и интересов», которые через каналы «обратной связи», систему представительства и другие формы демократического волеизъявления оказывают воздействие на состояние властных отношении в той или иной стране. Следовательно, одностороннее сведение потенциала власти либо к ее формальным и официальным, субъектам («суверену государства», по Т. Гоббсу, или «ассоциации народа», по Ж.-Ж. Руссо), либо к ее якобы истинным и реальным носителям («господствующим классам», по К. Марксу, или «правящей элите», по В. Парето) не дает полной картины. Властвование управляющих и давление управляемых дает огромное число точек пересечения векторов направленности интересов, образуя поле властного общения в демокра 38 тическом обществе. Иными словами, взаимоотношения политической элиты и интеллектуальных элит, которые все более опосредуются сложными духовносимволическими и информационными средствами, системно преобразуют не только субъект, но и объект политического управления. Изменения, которые касались в 30-е-40-е годы отдельных элитных и околоэлитных групп (менеджеры, ученые, эксперты), к концу века приобретают массовидный характер. В связи с этим изменяется вся среда внутрисоциального взаимодействия и обмена. В современной западной социологической литературе отмечена в качестве основной тенденция перехода от материалистических к постматериалистическим ценностям. Имеется в виду характерная для постиндустриального общества черта в смещении массового потребления от товаров к информации и услугам. Следует подчеркнуть, что эта тенденция подготовлена предшествующим периодом развития «массового общества». Значимость этого этапа для западного общества очевидна. Что касается постсоветской России, то, вероятно сам процесс радикальных социальных преобразований связан с формированием потребностей перехода к этапу «массового общества». Да и наблюдаемые в связи с этим проявления в развитии культуры и изменения в социальной роли элит культуры во многом объяснимы данной тенденцией. Рассмотрим этот аспект более детально. Термином массовое общество обозначают подлинно новое качество в истории человеческого общества. Им определяют новый общественный строй, складывавшийся между двумя мировыми войнами и по окончании второй мировой войны ставший вполне осязаемой реальностью. Этот новый тип общества установился в Великобритании, Франции, Германии, Италии, Нидерландах и странах Северной Европы, в Австрии, Японии и прежде всего в США. Менее очевидно и более фрагментарно его черты проявились в Восточной и Центральной Европе. Они наметились также в странах Азии и Африки. |