|
В условиях первой половины 80-х гг. «либералам» из правящей элиты не нужно было искать модель реформ самим. Концепции, обсуждаемые в неформальных кругах общественности, фокусировались и формулировались диссидентской средой, затем проникали в «либеральные» круги научной и творческой элиты, советников правящей элиты (экспертов), а от них в адаптированном виде к «реформистам» в правящей группе. Таким образом, общественность СССР, пусть и косвенным образом, сыграла важную роль в том _ ~ выб"оре7который"б'ьпгсделан~в ~1985т: Для понимания внутренней (теневой) стороны данных политических процессов, которые, несомненно имели весьма завуалированный и камуфлированный характер, можно использовать хороший образ, предложенный в свое время известным английским писателем Г. Оруэллом в его знаменитой антиутопии «1984» образ «внутренней» и «внешней» партии. Как полагает профессор А.С. Панарин', апеллирующий к этому образу, наряду с подспудными процессами в нашей стране, наблюдался еще важный процесс международного взаимодействия части западной и советской элиты. Фактически по обе стороны железного занавеса формировались наряду с «внешней» партией, ведущей диалоги с общественностью, свои «внутренние» партии, лучше осведомленные о подоплеке глобального конфликта и таящихся в нем внутриполитических дивидендах. Со временем языки «внешней» и «внутренней» партии становились все менее взаимопереводимыми. «Внешняя» партия, занятая демонстрационными эффектами, бранила внешнего противника и льстила собственному обывателю, внушая ему представления о завидности его положения но сравнению с положением населения противной стороны. «Внутренняя» партия все более дистанцировалась от собственного обывателя, находя все больше сходства между политическими заботами официального противника и своими собственными2 . ' См.: Панарин Л.С. Искушение глобализмом. М.. 2000. С. 36 1 Там же. |
89 Либерально-западнический «анклав модернизации», консервативноавторитарное почвенничество и алиавторитарный социализм, несмоненно проецировались и способствовали образованию соответствующих «групп ф *критериев» в правящей элите. В результате к 1985 г. образовались две социально-политические коалиции: первая «реформаторская», вторая «консервативная». Лидером первой группировки был М. Горбачев. Вторую возглавляли Н. Тихонов и Г. Романов. О подготовке кандидатуры Г. Романова в качестве преемника Л.И. Брежнева на Западе знали давно. Об этом, в частности, говорит в своих мемуарах бывший Президент Франции Жискар д’Эстен1. Он пишет: «А когда... Михаил Горбачев, придя к власти, положил конец и так уже ограниченным функциям Романова, я сказал себе, что его поступок объясняется желанием устранить одного из тех, кто мог стать его потенциальным соперником в сложном и рискованном по своим возможным результатам процессе модернизации Советского Союза»2. В условиях первой половины 80-х гг «либералам» из правящей элиты не нужно было искать модель реформ самим. Концепции, обсуждаемые в неформальных кругах общественности, фокусировались и формулировались диссидентской средой, затем проникали в «либеральные» круги научной и творческой элиты, советников правящей элиты (экспертов), а от них в адаптирован-►* ном виде к «реформистам» в правящей группе. Таким образом общественность СССР, пусть и косвенным образом, сыграла важную роль в том выборе, который был сделан в 1985 г. Для понимания внутренней (теневой) стороны данных политических процессов, которые, несомненно имели весьма завуалированный и камуфли(■ рованный характер, можно использовать хороший образ, предложенный в свое время известным английским писателем Г. Оруэллом в его знаменитой Валери Жискар д’Эстен. Власть и жизнь. М., 1990. 2 Там же. С. 136. 90 антиутопии «1984» образ «внутренней» и «внешней» партии. Как полагает профессор А.С. Панарин1, апеллирующий к этому образу, наряду с подспудными процессами в нашей стране, наблюдался еще важный процесс международного взаимодействия части западной и советской элиты. Фактически по обе стороны железного занавеса формировались наряду с «внешней» партией, ведущей диалоги с общественностью, свои «внутренние» партии, лучше осведомленные о подоплеке глобального конфликта и таящихся в нем внутриполитических дивидендах. Со временем языки «внешней» и «внутренней» партии становились все менее взаимопереводимыми. «Внешняя» партия, занятая демонстрационными эффектами, бранила внешнего противника и льстила собственному обывателю, внушая ему представления о завидности его положения но сравнению с положением населения противной стороны. «Внутренняя» партия все более дистанцировалась от собственного обывателя, находя все больше сходства между политическими заботами официального противника и своими собственными. Внутренние» партии все более проникались осознанием внешних, глобальных предпосылок внутриполитической стабильности, связанных с милитаризацией общественной жизни и конфронтационным мышлением, тогда как «внешние», публичные партии мыслили более провинциально и традиционно. Иезуитская изобретательность и «проницательность» «внутренних» партий все больше противопоставляла их широкой общественности собственных стран и как-то не вольно и незаметно сближала с противником «внутренней» партией другого лагеря. В диалоге друг с другом партнеры чувствовали себя настоящими профессионалами, противостоящими дилетантизму публичных политиков. Само собой разумеется, что контингент «внутренних» партий в основном составляли мозговые центры спецслужб. Спецслужбы стран участниц, холодной воины противостояли друг другу, но не могли не замечать, что «по 1См.: Панарин А.С. Искушение глобализмом. М., 2000. С. 36. |