|
правоспособностью неприемлемо, поскольку все они являются вполне конкретными правовыми возможностями, возникающими из определенных юридических фактов, а правоспособность, которой обладает всякий субъект, абстрактна1 2. К этому можно еще добавить, что правоспособность как общая способность лица быть субъектом правоотношений, выражает меру возможности не только в отношении правообладания, но и в отношении должного. Правоспособность и наличное, существующее субъективное право отражают социальные возможности разного уровня и содержания. Ряд ученых, настаивая на том, что правомочиям на одностороннее волеизъявление не противостоит определенная обязанность, рассматривает л их в качестве субъективных прав особого рода . М. А. Гурвич называет всякую правовую возможность на одностороннее волеизъявление субъективным правом, существующим в рамках особого правоотношения, содержанием которого является зависимость прав и обязанностей одного лица от волеизъявления другого3 4. Однако зависимость прав и обязанностей или так называемая "связанность поведения", когда действия одного лица оказывают влияние на правоотношения, в которых состоит другое лицо, является весьма неопределенной категорией, применимой ко многим 4 правовым явлениям . Определенное признание получила позиция, согласно которой секундарные права не являются особыми субъективными правами. Отсутствие конкретной обязанности объясняется тем, что указанные правовые возможности в качестве отдельных правомочий входят в состав существующих субъективных прав и обязанность корреспондирует не этому отдельному правомочию, а всему субъективному праву в целом. Наиболее 110 1 Гурвич М.А. К вопросу о предмете науки советского гражданского процесса // Ученые записки ВИЮН. Вып.4.М., 1955. С. 46-47. 2 Гурвич М. А. Указ. соч. С. 46-50; Шахматов В. П. К вопросу об юридических поступках, односторонних сделках и преобразовательных исках // Труды Томского университета. Т. 159. 1965. С. 38. 3 Там же. 4 Агарков М. М. Обязательство по советскому гражданскому праву. С. 70-71. |
58 мого для возникновения и развития большинства правоотношений1. Хотя возможность совершения односторонней сделки, образующей, изменяющей или прекращающей правоотношение, все же является юридической возможностью, правомочием. Другие авторы относили к проявлениям правоспособности только права, создающие предпосылки для возникновения правоотношений (право вступить в договор), но не субъективные права лица, уже вступившего в правоотношение (право односторонним заявлением расторгнуть договор), которым соответствует некая “общая обязанность контрагента подчиниться тому правовому режиму, который изберет управомоченный субъект”2. Пожалуй, наиболее весомые доводы против понимания секундарных прав в качестве проявлений правоспособности приводил М. А. Гурвич: отождествление прав на односторонние волеизъявления с правоспособностью неприемлемо, поскольку все они являются вполне конкретными правовыми возможностями, возникающими из определенных юридических фактов, а правоспособность, которой обладает всякий субъект, абстрактна3. К этому можно еще добавить, что правоспособность как общая способность лица быть субъектом правоотношений, выражает меру возможности не только в отношении правообладания, но и в отношении должного. Правоспособность и наличное, существующее субъективное право отражают социальные возможности разного уровня и содержания. Ряд ученых, настаивая на том, что правомочиям на одностороннее волеизъявление не противостоит определенная обязанность, рассматривает их в качестве субъективных прав особого рода4. М. А. Гурвич называет всякую правовую возможность на одностороннее волеизъявление субъективным правом, существующим в рамках особого правоотношения, содержанием которого является зависимость прав и обязанностей одного лица от волеизъявления другого5. Однако зависимость прав и обязанностей или так называемая “связанность поведения”, когда действия одного лица оказывают влияние на правоотношения, в которых состоит другое лицо, является весьма неопределенной категорией, применимой ко многим правовым явлениям6. Нельзя согласиться и с мнением тех авторов, кото1 См.: Иоффе О.С. Развитие цивилистической мысли в СССР. Ч. I. Изд-во ЛГУ. 1975. С. 123-124; он же. Спорные вопросы учения о правоотношении // Очерки по гражданскому праву. ЛГУ, 1957. С. 58-59. 2 См.: Чечот Д.М. Субъективное право и формы его защиты. Изд.-во ЛГУ, 1968. С. 14. 3 См.: Гурвич М.А. К вопросу о предмете науки советского гражданского процесса // Ученые записки ВИЮН. Вып. 4. М., 1955. С. 46-47. 4 См.: Гурвич М. А. Указ. соч. С. 46-50; Шахматов В. П. К вопросу об юридических поступках, односторонних сделках и преобразовательных исках // Труды Томского университета. Т. 159. 1965. С. 38. 5 См.: Гурвич М. А. Там же. 6 См.: Агарков М. М. Обязательство по советскому гражданскому праву. С. 70-71. 59 рые приходят к выводу, что правомочия на односторонние действия реализуются вне правоотношения1. Определенное признание получила позиция, согласно которой сскундарные права не являются особыми субъективными правами. Отсутствие конкретной обязанности объясняется тем, что указанные правовые возможности в качестве отдельных правомочий входят в состав существующих субъективных прав и обязанность корреспондирует нс этому отдельному правомочию, а всему субъективному праву в целом2. Наиболее последовательно эта точка зрения обоснована А. Г. Певзнером. Исходя из того, что правомочие представляет собой составную часть субъективного права, А. Г. Певзнер проводит классификацию не цельных субъективных прав, а правомочий, среди которых выделяет абсолютные, относительные и особые (секундарные), которым непосредственно не соответствуют никакие обязанности3. К последним относятся правомочия, входящие в уже существующее правоотношение (право на одностороннее изменение или расторжение договора, право выбора в альтернативном обязательстве)4. Обоснованность включения этих правомочий в состав уже существующих прав, возникших из договора, вызывает возражения в силу их существенных особенностей. Такие правомочия возникают в ситуациях, когда решающим для существования и развития отношения является действие одной стороны. В этом случае право на односторонние действия, выступая моделью поведения одного из субъектов двустороннего (многостороннего) отношения, определяет судьбу всего отношения в целом. Таким образом, рассматриваемые 1 В.И. Ссребровский, рассматривая право на принятие наследства в качестве субъективного гражданского права, не считает его элементом правоотношения. См.: Ссребровский В.И. Очерки советского наследственного права. М.: Изд-во АН СССР, 1953. С. 48-50. 2 См.: Певзнер А.Г. Понятие гражданского правоотношения и некоторые вопросы теории субъективных гражданских прав // Вопросы гражданского права. Ученые записки ВЮЗИ. Вып. V. М., 1958. С. 22-34; Алексеев С.С. Односторонние сделки в механизме гражданскоправового регулирования. С. 61; он же. Проблемы теории права. Т. 1. Свердловск, 1972. С. 311314; Реутов В.П. К вопросу о секундарных правомочиях в советском праве // Государство, право, законность. Вып. 3. Ученые записки Пермского ун-та. № 264. 1972. С. 166-167; Исаков В.Б. Юридические факты в советском праве. М.: Юрид. лит., 1984. С. 126; Фаткуллнн Ф.Н. Проблемы теории государства и права. Изд-во Казанского ун-та, 1987. С. 281. 3 См.: Певзнер А.Г. Понятие и виды субъективных гражданских прав // Вопросы гражданского права. Ученые записки ВЮЗИ. Вып. X. М., 1960. С. 20,37. 4 См.: Певзнер А.Г. Понятие гражданского правоотношения и некоторые вопросы теории субъективных гражданских прав // Вопросы гражданского права. Ученые записки ВЮЗИ. Вып. V. М., 1958. С. 19-25. Правомочия, создающие предпосылки возникновения правоотношения или “основывающие права” (право акцепта оферты, право наследника на приобретение наследства и т.д.), автор нс относит к секундарным, рассматривая их элементом правоотношения, содержание которого составляет взаимная связанность поведения его участников, иногда сопряженная с возможностью определенного поведения, вытекающей нс из субъективного права, а из правосубъектности лица. |