В-третьих, в рамках данной группы определяются пословицы и поговорки, в которых выражается общая мысль о таинственности греха, недоступности его простому человеческому осмыслению; см.: Люди темные: не знаем, в чем грех, в чем спасенье; Чего Бог не нашлет, того человек не понесет; Согрешили попы за наши грехи (т. е. по нашим, грехам и они грешат). На этой идейной основе грехи как бы получают объяснение и оправдание в реальной жизни человека. А последний пример под это оправдание подводит и дополнительную метафизическую базу: в нем, по сути, выражается мысль о переходе грехов мирян на священство. Тем не менее в русской лингвокультурной традиции открыто осуждаются те, • кто относится к своим грехам безответственно, пытается их скрыть, принимая вид праведного человека: Грех под лавку, а сам на лавку; Грех в мех, а сам вверх (или: наверх); Много кающихся, да мало воротящихся. В первом примере метафорически выражается мысль о сокрытии греха, во втором мысль о религиозном ханжестве. При этом слово мех демонстрирует культурную и формальную основу слова мешок, а положительный член оппозиции верх / низ метафорически представляет идею рая как места для безгрешных людей, праведников. Однако в этом плане отмечаются и примеры, в которых концепт греха получил вполне рациональное осмысление. В частности, он рассматривается в контексте эффективной деятельности человека в мире, соотносится с концептом вины, что выводит его на уровень философского осмысления, оценивается в плане реальных последствий для человека: Грешному путь вначале широк, да после крут (или: тесен); Грех грехом, а вина виной; Снес грех, да ссадно (или: надсадно)." Первый пример представляет собой сложную метафору. В частности, метафорическим здесь является образ пути, представляющий жизнь человека. Метафорической является и оппозиция широк / тесен, выражающая идеи • свободен-,-легок’ и ‘труден’, соответственно; см.: широкая неделя масленица, разгульная, жить широко ‘богато, торовато, хлебосольно’: Кто широко живет, 108 |
Кроме того, некоторые примеры в этой подгруппе семантически построены так, что в пик противопоставляются процессуальная сторона и результативная: процессуальная сторона приятна, оценивается положительно, а результат губителен и оценивается отрицательно. Ср.: Грех сладок, человек падок; Грех сладко, человеку падко; Грехи любезны доводят до бездны. Именно процессуальная сторона, охарактеризованная метафорически посредством слова сладок/сладко с основанием «приятный», делает человека «падким» до греха. В последнем примере эпитет любезный, по сути, указывает на еще один вид ipexa, специально отмеченный в русской лингвокультурной картине мира, прелюбодеяние, относящееся к числу семи смертных грехов. При этом слово бездна здесь является метонимическим названием ада — места для грешников. В-третьих, в рамках данной группы определяются пословицы и поговорки, в которых выражается общая мысль о таинственности греха, недоступности его простому человеческому осмыслению. Ср.: Люди темные: не знаем, в чем грех, в чем спасенье; Чего Бог не нашлет, того человек не понесет; Согрешили попы за наши грехи (т. е. по нашим грехам и они грешат). На этой идейной основе грехи как бы получают объяснение и оправдание в реальной жизни человека. А последний пример под это оправдание подводит и дополнительную метафизическую базу: в нем, по сути, выражается мысль о переходе грехов мирян на священство. Гем нс менее в русской лингвокультурной традиции открыто осуждаются те, кто относится к своим грехам безответственно, пытается их скрыть, принимая вид праведного человека, ср.: Грех под лавку, а сам на лавку; Грех в мех, а сам вверх (или: наверх); Много кающих(ся), да мало воротящих(ся). В первом примере метафорически выражается мысль о сокрытии греха, во втором мысль о религиозном ханжестве. При этом слово мех демонстрирует культурную и формальную основу слова мешок, а положительный член оппозиции верх / низ метафорически представляет идею рая как места для безгрешных людей, праведников. Однако в этом плане отмечаются и примеры, в которых концепт греха получил вполне рациональное осмысление. В частности, он рассматривается в контексге эффективной деятельности человека в мире, соотносится с концептом вины, что выводит его на уровень философского осмысления, оценивается в плане реальных последствий для человека ср.: Грешному путь вначале широк, да после крут (или: тесен); Грех грехом, а вина виной; Снес грех, да ссадно (или: надсадно). Первый пример представляет собой сложную метафору. В частности, метафорическим здесь является образ пути, представляющий жизнь человека. Метафорической является и оппозиция широк/тесен, выражающая идеи «свободен, легок» и 153 «труден» соответственно, (ср.: широкая неделя масленица, разгульная, жить широко ‘богато, торовато, хлебосольно’ Кто широко живет, тот не запирает ворот', Шире себя жить, не добра нажить; С нашими достатками не больно шириться льзя ‘роскошничать’ (Даль IV: 634)). Эту же семантику метафорически представляет и краткое прилагательное крут в варианте пословицы. В-четвертых, в рамках данной группы определяются пословицы и поговорки, в которых выражается общая семантика христианского спасения. При этом, развиваются разные идейные аспекты концепта спасения: сложность его обретения, значимость ритуальной жертвы в этом плане, озабоченность спасением и т.д. Gp.: Час от часу к смерти ближе, а от спасенья дальше; Ароматы (гит: фимиамы) от мук не избавят; Глас Божий вызвонит из ада душу грешника (о вкладе на колокол за упокой самоубийцы); Быть тебе в раю, где горшки обжигают; Ай, ай заключен рай! Избави нас, Бог, от шуего стоянья, сподоби десного пребыванья! В первом примере имплицитно выражается мысль о неизбежной греховности человека: чем дольше он живет, тем больше фехов у него появляется и гем дальше он от христианского спасенья. Во втором примере ароматы (фимиамы) метонимически представляют каждение в церковной службе и в целом ритуальную сферу в христианстве, а муки также метонимически репрезентируют ад как область, в которой пребывают после смерти грешники, и в более общем плане идею невозможности христианского спасения. Метафорическим (или даже символическим) по основному способу репрезентации необходимого содержания является третий пример. Голос колокола в. нем уподобляется гласу Божию, а в целом весь представленный в пословице идейный комплекс тесно связан с христианской православной мифологией и собственно представлениями о «спасительности» колокольного звона. Яркую особенность четвертого примера составляет парадоксальность его семантической организации. Ключевой характер в нем играет слово рай, но здесь же приводится описание его признаковой харакгеристики «где горшки обжигают», которое имплицирует признак «высокая температура». Но это, на самом деле, характеристика ада, и реальное значение данной пословицы определяется так: «Быть тебе в аду». Все это составляет механизмы энантиосемии слова рай в данном контексте. Понимание семантики пятого примера Ай, ай заключен рай! связано с пониманием содержания слова заключен. Согласно словарю В.И. Даля, одно из значений этого слова ‘запирать, брать под стражу’ (Даль I: 587). На основании того значение словосочетания заключен рай должно пониматься так: «Рай закрыт и ох154 |