Проверяемый текст
Бабич И.Л. Эволюция правовой культуры адыгов, 1860-1990-е годы. – М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 1999. – 238 с.
[стр. 163]

Известные российскому праву наказания (смертная казнь, физические наказания, лишение свободы) в конце XVIII начале века XIX в.
не применялись, т.к.
находились в противоречии с правовыми и этическими нормами местных пародов, но уже со второй половины XIX в.
началось их постепенное внедрение в правовую систем}' горцев.
Б дореформенный период у народов Северного Кавказа происходило не только становление основных институтов уголовного и уголовнопроцессуального права, а также судебной системы, но и их дальнейшее развитие.
В основном конфликты разбирались третейским (медиаторским) судом на основе норм адата.
Шариатские суды, применяя нормы мусульманского права, разрешали споры между членами семьи, а также дела, не имеющие ясных доказательств и улик.
В течение XIX века российское правительство осуществляло судебные реформы на Северном Кавказе на основе тщательного изучения и с учетом всей специфики местных условий.
Важнейшим направлением этих реформ была модернизация обычного права с целыо подготовить постепенный переход народов Севсрпого Кавказа к единому российскому судопроизводству и уголовному законодательству.
На
нервом этапе такого перехода были сохранены основные нормы адатного судопроизводства и уголовного права, общие для всех ссвсрокавказских народов, а также шариатного судопроизводства с введением со стороны российских судебных и административных органов всестороннего контроля за их деятельностью.
Так, российская администрация сохранила деятельность медиаторских судов на Северном Кавказе в полном объеме, введя ряд ограничений, в частности, сфера применения адата была сведена к рассмотрению только первичных конфликтов.
Из компетенции медиаторских судов
исключили дела, связанные с кровной местью, и передали их на рассмотрение горским словесным судам.

163
[стр. 34]

62 со стороны российских судебных и административных органов всестороннего контроля за их деятельностью.
Российская администрация сохранила деятельность медиаторских судов на
СевероЗападном Кавказе в полном объеме, введя ряд ограничений.
В частности,
был изменен порядок подачи жалобы в медиаторский суд: если адыги хотели рассмотреть свой конфликт в медиаторском суде, они должны были обратиться в областную администрацию с просьбой разрешить передать их дело медиаторам.
Как свидетельствует архивный материал, российская администрация не препятствовала этому и давала официальный документ, подтверждающий данное разрешение.
И лишь после этого они могли обращаться к медиаторам.
В архиве я нашла много подобных просьб адыгов 373 .
Российская администрация ограничила деятельность медиаторских судов рассмотрением только первичных (исходных) конфликтов.
Из компетенции медиаторских судов
были изъяты дела, связанные с кровной местью, и переданы на рассмотрение в горские словесные суды.
Как свидетельствует архивный материал, на практике медиаторские суды действительно редко разбирали повторные столкновения 374 .
Вместе с тем российская администрация попыталась запретить ряд архаичных уголовных адатов, прямо противоречивших российскому законодательству.
Вне закона было объявлено кровоотмщение, разрешенное по дореформенному адыгскому адату по отношению к кровникам.
И, наконец, были введены судебные органы, сельские и горские словесные суды, в которых была установлена комбинированная система наказания, включая российские уголовные законы, нормы адата и нормы шариата.
Рассмотрим деятельность указанных выше судебных органов.
В Осетии сложилась иная ситуация.
В Осетии ранее, чем в других областях Северного Кавказа, было приступлено к совершенной отмене осетинского права 375 .
Уже во второй половине ХIХ в.
российская администрация выбрала Осетию в качестве полигона для проведения открытой пророссийской политики, в том числе и в области права.
Первые шаги судебного реформирования осетинского права, проводившегося российского администрацией, в первой половине ХIХ в.
ничем не отличались от таковых в других северокавказских регионах.
На территории Владикавказского округа был введен так называемый осетинский народный суд, состоявший из 12 чел.
и осуществлявший свою судебную деятельность, на основе норм обычного права 376 .
Правила судопроизводства были зафиксированы в Общественном приговоре, который был разработан Муссой Кундуховым и санкционирован генераллейтенантом Евдокимовым, командововшем войсками левого крыла Кавказской армии.
Однако во второй половине ХIХ в.
в этом регионе в отличии от других северокавказских областей, где Россия придерживалась идеи постепенного реформирования местного права (адата и шариата), было введено российское законодательство во всех областях жизни осетинского общества.
Начался процесс вытеснения норм шариата и обычного права осетин.
Последнее включало в себя нормы, регулирующие имущественные и некоторые неимущественные отношения, а также семейные отношения, которые принято относить к гражданскому праву, и нормы, регулирующие уголовные правонарушения Осетинский адат и шариат со второй половины в.
переставал признаваться властями.
Согласно судебным реформам осетинский третейский суд потерял право рассматривать дела, сязанные с причинением физического ущерба и назначать выплату компенсации.
Такие дела должны были передаваться в созданные Россией новые судебные органы, которые рассматривали дела согласно общероссийским судебным установлениям.
За третейским судом были сохранено право рассматривать мелкие уголовные дел, а также имущественные и поземельные споры как между отдельными осетинами, так и между обществами 377 .
Осетины стали едва ли не единственным народом на Северном Кавказе, у которого не был введен Горский словесный суд, использовавший в своей судебной практике нормы обычного права и шариата для урегулирования гражданских и уголовных преступлений.
Один из реформаторов осетинского права, юрист Н.М.
Агишев отмечал, что ‘‘осетины, хотя и входят в состав горского

[стр.,64]

92 Дальние родственники редко являлись как объектом, так и субъектом мести.
Коллективная месть трансформировалась в семейную.
В-третьих, в осуществлении мести появились новые факторы, влиявшие на ее развитие, например, родственные и сословные связи.
В пореформенное время месть начала распространяться как на близких родственников, так и на представителей другой социальной группы.
В-четвертых, идеология пореформенной адыгской общины во многом изменила свои ориентиры.
Месть как норма адата перестала соблюдаться всеми членами общины.
Община не только не применяла меры к тем, кто отказывался мстить обидчику, а наоборот, общинники все чаще начали выступать против совершения сельчанами мести.
Как мне представляется, институт мести из обязанности трансформировался в право потерпевшего и его родственников на совершение возмездия, в право выбора возмездия или возмещения.
Во второй половине ХIХ в.
в эскалации исходного конфликта значительно возросла роль личных качеств его участников.
Думается, что месть как институт социального контроля трансформировалась в одну из форм взаимоотношений между общинниками.
Важнейшим направлением реформы была модернизация адыгского права с целью подготовить постепенный переход адыгов к единому российскому судопроизводству и уголовному законодательству.
На
первом этапе такого перехода были сохранены основные нормы адатного судопроизводства и уголовного права, общие для всех адыгских народов, а также шариатного судопроизводства с введением со стороны российских судебных и административных органов всестороннего контроля за их деятельностью.
Российская администрация сохранила деятельность медиаторских судов на
СевероЗападном Кавказе в полном объеме, введя ряд ограничений, в частности, сфера применения адата была сведена к рассмотрению только первичных (исходных) конфликтов.
Из компетенции медиаторских судов исключили дела, связанные с кровной местью, и передали их на рассмотрение горским словесным судам.

В целом медиаторский суд сохранил свое лидирующее положение в судебной, главным образом, уголовной практике Кабарды и Адыгеи.
В пореформенное время он рассматривал практически все крупные конфликты, происходившие в адыгской общине.
Деятельность медиаторского суда сводилась к определению степени нанесенного ущерба и установлению размеров возмещения, а также к решению о временном или постоянном выселении виновного и его семьи за пределы селения.
Если в ХVII ХVIII вв.
выплаты всех видов компенсаций имели натуральную форму, то в пореформенной адыгской общине стала использоваться российская денежная система.
Как показывают мои исследования, соотношение размеров компенсаций, выплачиваемых за убийства и ранения, бытовавшие в ХVIII первой половине ХIХ в., сохранилось и во второй половине ХIХ начале ХХ в.
Характер решений, принимаемых медиаторскими судами, зависел от ряда факторов: сословного, должностного, территориального, возрастного, общественного, родственного.
При рассмотрении конфликтов, происшедших между родственниками или соседями, медиаторы, как правило, принимали более жесткие решения.
То же самое происходило при разборе конфликтов, участниками которых были лица из привилегированных сословий.
Принадлежность виновного к старшей возрастной группе, его добрая репутация в общине способствовали тому, что медиаторы могли принять по отношению к нему более мягкое решение.
Так, в селении Эльбузукино старик уздень занимался кражами оружия.
Его уличили в кражах трех пистолетов.
Дело рассматривалось в медиаторском суде.
Судьи установили плату за украденные вещи в размере 150 руб.
серебром.
Однако владелец оружия, как сказано в архивном источнике, "жалея старика взыскал с него только скотом на 50 руб.
серебром" 643 .
Тем не менее в пореформенное время выполнение адатных норм уже не являлось обязательным для всех адыгов.
В значительной мере к ним обращались и их соблюдали добровольно или полудобровольно под давлением близких и окружающих.
Никакие репрессивные меры в пореформенной адыгской общине не применялись по отношению к тем, кто категорически отказывался следовать адату.
Российская администрация попыталась взять на себя некоторые ‘‘ полицейские‘‘ функции по исполнению решений медиаторских судов,

[Back]