|
Так, почти псе правовые обычаи местных жителей Кавказа касались материального вознаграждения потерпевшей стороны. Это объяснялось тем, что тяжесть вины, по понятиям почти всех кавказских горцев, определялась только размерами причиненного материального ущерба. Как отмечал М.М. Ковалевский, «право в эпоху господства родового быта не видит в преступлении ничего, кроме причиненного им вреда, за которое оно разрешает мстить виновнику до тех лор, пока последний не откупится платежом положенной обычаем частной пени»74. Однако в рассматриваемый период обычное право кавказцев делало исюноченяе из этого общего правила по так называемым кровным делам. К ним исследователи относили: убийство, нанесение ран, изнасилование, нарушение женой супружеской верности и увоз жен и невест. Если виновник был уличен или очевиден, совершалось нападение непосредственно на виновное лицо или па его дом с целью прямого воздействия, как правило, равнозначного75. В то же время нормы обычного права горцев исключали ответственность матери или отца за убийство своих детей и, наоборот, детей за убийство родителей, жены за убийство мужа. Они несли только моральную ответственность: за убийство жены муж нес ответственность по адату перед ее родственниками по кровному обычаю, если только у нее не было сына. Как подметил М.М. Ковалевский, «неприменимость мести и выкупов к преступлениям, совершенным над близкими родственниками, составляет общую черту в быте кавказских горцев... В вышеизложенных делах не существует обычая на том основания, что ответственность за преступление остается в кругу семейства: “никто же самому себе не враг”»76. Так, по отношению к своим детям, горцы имели почти неограниченную власть. У приморских черкес отец мог изгнать непокорного сына без выдела ему имущества. В случае же, если этот последний продолжал вести себя не31 74Ковалевский, М.М. Современный обычай и древний закон. Т. 2. f М.М. Ковалевский. М., 1SS6. С. 112. 75См., например: Яковлев, Н. Ингуши /Н . Яковлев. Грозный, 1925. С. 79. 76Ковалевский, М.М. Современный обычай и древний закон. Т» 2. С. 117-118. , |
второстепенные жены не бывают из хороших семейств"(49). Но, очевидно, записывающий здесь имел в виду намулусов и кавдосаров, а не настоящих жен. Номулусы это конкубины "именные жены". Их дети, "кавдосарды", были крепостным. Вообще, у осетин с давних пор существовала моногамия. Осетины преимущественно христиане. У магометанских же горцев все жены равны. Коран подчеркивает равноправие жен даже в отношениях чисто интимных: "Если кто имеет одну жену читаем мы в шариате, то из четырех ночей одну он должен провести возле нее, а прочими может располагать по своему смотрению; если же кто имеет четыре жены, то у каждой должен провести по одной ночи. Из этого времени изъемлется впрочем время болезней и путешествий..., жене предоставляется освободить мужа от ночи, ей определенной, и в таком случае он может идти куда пожелает; равномерно дозволяется одной жене предоставить особое согласие мужа. В определенную для одной жены ночь муж не имеет права идти прежде к другим женам, разве только к одним больным, что даже необходимо исполнить(50). Но, как указывает Н.Львов, между зажиточными туземцами существовал обычай женить своих сыновей, независимо от заключенного прежде брака с приличной их званию девушкой, на женщине низшего сословия. Хотя такие браки совершались по всем правилами шариата, который обязывали мужа к исполнению супружеского долга по отношению ко всем своим женам одинаково, но отцы старались внушить сыновьям о неприличности их сожития с такими женщинами. Браки с ними обыкновенно совершались без огласки и не сопровождались никакими торжествами. Эти жены, "карахараб", "кхобу хораб", ("бесталанные", "беспомощные") находились в положении осетинских номульюсов, а их дети не причислялись к семье, в которой они родились(51). Тем не менее такой порядок существовал только в Дагестане. Нечто похоже мы встречаем у караногайцев. Как указывал Г.Ананьев, "вообще большим уважением мужа пользуется старшая жена, она работает мало, принимает гостей и распоряжается дома. Муж, пожелав сделать что-нибудь, часто советуется с нею, а при выдаче дочери замуж спрашивают согласия жены... Младшие жены все время работают: то кизяки собирают, то шьют, то полости валят, коров доят, масло бьют 81 и исполняют другие работы"(52). Юридически младшие жены были равны со старшей женой. Преимущество последней вытекали только из ее старшинства, которое строго почиталось горцами, а отнюдь не из того, что младшие жены были не полноправные, как номульюсы у осетин. Дети от разных жен имели одинаковые права. Но, конечно, дети от любимой жены находились в лучшем положении. Муж легко мог развестись с каждой из своих жен без всяких поводов. Но при этом он терял калым и кебин и должен был возвратить ее родным все, что она принесла с собою в дом. Женщина могла оставить мужа лишь в случае импотенции его в течении года. Если муж отрицал свою импотентность, он по кабардинским обычаям обязан был доказать способность к сожитию в присутствии родителей жены. Поводом к разводу у всех черкесов служило удостоверенное соседями и родителями жены жестокое обращение с нею мужа. В случае же, если женщина оставляла мужа без достаточных оснований, ее родные должны были возвратить последнему калым, который он за нее дал. В случае смерти мужа на его вдове женился его ближайший родственник. В случае же, если жена изменила мужу, то она подвергалась наказаниям(53). Тут мы переходим к санкциям внутрисемейных (внутриродственных) отношений. Внутриродовые(ивнутрисемейные) правила поведения должны были иметь санкции. Таковой была власть старших, которые могли наказывать нарушителей внутрисемейного мира. Правда, горец не имел той patriae potestatis той отцовской власти, которая была у римского домовладыки. Интересы его жены во многих отношениях охранялись ее когнатами. По отношению же к своим детям, горцы имели почти неограниченную власть. У приморских черкес отец мог изгнать непокорного сына без выдела ему имущества. В случае же, если этот последний продолжал вести себя недостойно, то он мог даже просить приятелей, или нанять кого-либо, чтобы убить сына. По обычаям кумыков, если отец убивал сына или дочь, то никто не вправе был мстить ему за это(54). Такое право было предоставлено отцу даже Уложением грузинского царя Вахтанга: "Только бог судья между отцом и сыном"(55). Ингуши мотивировали освобождение от ответственности за убийство родителями детей, что "никто не является врагом себе". И, действительно, к убийству внутри семьи и 82 рода прибегали крайне редко, так как этому противодействовало родственное чувство и экономические соображения роду было крайне невыгодно лишиться рабочих рук и защитника на случай войны. Но, как справедливо указывает М.М. Ковалевский, это отнюдь не означало, будто отец совершал одобряемые адатом действия, если он убивал своего ребенка. Он оставался безнаказанным не потому, что его поступок считался правильным, а потому, что некому было мстить за поступок. Если же было кому, то мстили. Так, братья от другой матери объявляли канлы (кровную месть) братьям кого-либо из первых. Родные жены требовали уплаты за кровь, или объявляли канлы мужу, убившему ее. И это было не новым обычаем, как полагал А.М.Дирр(56), а вытекало из основного положения, что при экзогамии женщина никогда не выходит совсем из-под охраны своих когнатов. Так, например, у вайнахов Владикавказского округа муж, убивший жену, должен был заплатить родителям ее 85 коров, если у нее не было детей. Если же у ее были дети, то он должен был заплатить только 12 коров (очевидно, |