|
моиомощи. Известно, калым возник, как выкуп кровной мести за похищение невесты, затем он превратился в компенсацию роду, вырастившему невесту, за расходы на ее выращивание, поскольку этот род лишался рабочей силы ими вскормленной. После чего калым начал превращаться в приданное, но даваемое не отцом, а женихом. Так, и взаимопомощь из чисто родового обычая со временем превратилась в орудие эксплуатации богатой верхушкой своих бедных родственников путем созыва их собирать урожай с больших полей зажиточных горцев, а также помогать строить большие' дома богачей. Будучи родовым институтом, выкуп кровной мести постепенно превращался в орудие закабаления слабых и не влиятельных противников, с которых брались настолько большие для них суммы, что они лишались всякой хозяйственной самостоятельности. О баранте подробно говорится в сборнике Кайтахских адатов, где под барантой понималось право истца, не получившего удовлетворения от ответчика, нападать на его родственника или односельчанина и украсть или силой отнять, принадлежащие им веши, не возвратцая их, пока ответчик не удовлетворит иска. Так же и в «Своде адатов Северного Кавказа» сообщается, что еще в середине XIX в. существовал обычай баранты: «случается, что обидчиком может быть лицо, имеющее силу и вес в обществе, которого и судьи не в состоянии принудить к исполнению приговоров; в таком случае обиженный удаляется в другую деревню или общество и с помощью своих родственников, или кунаков что-нибудь ворует у обидевшего его»171. Как подчеркивает Ф.И. Леонтович, «обычай баранты является естественным результатом указанного нами “международного” положения у горцев вопроса об обязательности адатов, именно лишь между “своими”, исполнявшими присяжный маелагат —обязательство жить в согласии, не нарушать прав членов своей общины и племени. Чуть только обидчик добровольно пе удовлетворял обиженного, он нарушал тем самым союзный маслагат, становился вне защиты родового адата, —в отношении к нему последний терял силу и уступал свое место самоуправству (баранте). Такое же самоунрав70 171 Леонтович, Ф.И. Лдаты кавказских горцев... Выпуск 1. С. 27-28. |
согласии похищенной и ее родных имеет место. Перейдем теперь к случаям похищения скота "барамте". В случае кражи скота, или другого имущества потерпевший объявлял, что уплатит известную сумму тому, кто укажет вора. Указывающий, "айгак", обыкновенно получал за это плату. Но он опасался, что вор и его родственники будут мстить ему и потому старался скрыть свой донос. Воры должны были возвратить похищенное, а, кроме того, уплатить расходы айгаку и штраф. У народов, где существовала княжеская власть, князья могли сажать воров в подвалы и держать их там до тех пор, пока преступники не уплачивали всего следуемого с них. Если кровная месть являлась родовым самосудом, направленным против личности членов рода обидчика, то барамта, или баранта, представляла собою родовой самосуд, направленный против имущества членов враждебного рода. Сам обиженный или любой член его рода имел право обратиться к насильственному захвату имущества не только самого обидчика, но и любого из членов его рода. На Западном Кавказе предметами такого захвата обыкновенно являлись стада баранов, почему этот институт и получил название барамты. 102 Вторым название является "ишкиль". Л.В. Комаров указывал , что " брать баранту следует с тем, кто не отделился от тохума ответчика"(86). Затем по мере изживания родовых представлений барантование ограничивалось только имуществом самого обидчика. Э.Тавернье отмечал, что барамта была очень распространена и в Грузии, хотя Вахтанг принимал меры к ее искоренению. В Хевсуретии, Пшавии и Тушетии первое что делает хозяин украденной скотины он захватывал все, что попадется под руку из имущества вора. Как указывал М.М. Ковалевский, "всякому, кто знаком с содержанием древнейших законодательных памятников, самоуправный захват, практикуемый с целью удовлетворения гражданской претензии, порожденной имущественным преступлением, или простым неплатежом долга, представляется чем-то вполне знакомым"(87). Так как у горцев личная и имущественная ответственность, равно как и сами преступления против личности и имущества сливались часто друг с другом, то и барамта сливалась с кровной местью. Так, не отдача долга являлась обидой и вызывала кровную месть, которая могла быть заменена денежным обязательством, обеспечиваемым барамтой. Подобно тому, как одно кровомщение часто вызывало другое, так же точно и один самоуправный захват чужого имущества вызывал другой и барамта могла вестись бесконечно, переходя подобно кровомщению в войну между родами. В силу того, что осуществить барамту могли, как и кровную месть, главным образом, сильные и влиятельные роды, барамта превращалась часто средство эксплуатации более сильным и богатым родом рода менее сильного и более бедного. По мнению ответчика, каждый раз, когда размер захваченного имущества превышал сумму долга, должник, считая себя в свою очередь обиженным, имел право захватить имущество и того, кто захватил его имущество. Для того, чтобы избежать непрекращающейся цепи самоуправств, обращались к суду посредников. Таким образом, самоуправство превращается в досудебное предварительное исполнение решения суда. Позже оно стало осуществляться на основании решения судей, превращалось в исполнение судебного решения, производимое самим кредитором. Наряду с этим барамта являлась и предшественницей залогового права. Имущество должника захватывалось с целью обеспечения 103 исполнения обязательства. Таким образом, барамта являлась предшественницей целого ряда юридических институтов и первоначально была тесно связана с кровной местью и междуродовой борьбой. В значительной мере она являлась средством формирования классовой дифференциации, поскольку сильные роды на ее помощью обогащались за счет слабых, разоряли и эксплуатировали их. Термин барамта, или баранта имел несколько значений: 1)скота, 2)преступления в смысле грабежа в обычном смысле слова, т.е. отнятия чужой вещи с целью ее присвоения, 3)военного захвата, угона или взятия в плен людей и скота, 4)наказания в виде захвата (конфискации) чужого имущества, 5)ареста (до суда) чужого имущества в обеспечение прав кредитора, а также обеспечения прав обиженного, обворованного и вообще потерпевшего материальный ущерб от неправильных действий ответчика, 6)меры обеспечения судебного приговора, 7)права сородичей убитого до осуществления кровомщения захватывать имущество убийцы и его сородичей, 8)права князя отбирать имущество у подвластных ему людей узденей и чагар в свою пользу. Эти очень различные значения в то же время были тесно связаны с друг другом и вытекали из одного основания захвата чужого имущества, как правило, скота. На разном понимании слова "барамта" отразилось развитие общественных отношений от чисто родоплеменных до феодальных. Так, например, барамта в смысле права сородичей убитого до исполнения кровомщения захватывать, барамтовать имущество убийцы и его сородичей несомненно являлась пережитком чисто родовых обычаев. Барамта в смысле права князя отбирать имущество у подвластных ему узденей и чагар являлась феодальной нормой. Здесь мы имеем то же, что и с обычаем уплаты калыма, и выкупом кровной мести, и обычаями так называемой взаимопомощи. Напомним, что калым возник, как выкуп кровной мести за похищение невесты, затем он превратился в компенсацию роду, вырастившему невесту, за расходы на ее выращивание, поскольку этот род лишался рабочей силы ими вскормленной. После чего калым начал превращаться в приданное, но даваемое не отцом, а женихом. Так, и взаимопомощь из чисто родового обычая со временем превратилась в орудие эксплуатации богатой верхушкой своих бедных родственников путем созыва их 104 собирать урожай с больших полей зажиточных горцев, а также помогать строить большие дома богачей. Будучи родовым институтом выкуп кровной мести постепенно превращался в орудие закабаления слабых и не влиятельных противников, с которых брались настолько большие для них суммы, что они лишались всякой хозяйственной самостоятельности. О барамте подробно говорится в сборнике Кайтахских адатов, где под барамтой понималось право истца, не получившего удовлетворения от ответчика, нападать на его родственника или односельчанина и украсть или силой отнять, принадлежащие им вещи, не возвращая их, пока ответчик не удовлетворит иска. Так же и в "Своде адатов Северного Кавказа" сообщается, что еще в середине ХIХв. существовал обычай барамты: "случается, что обидчиком может быть лицо, имеющее силу и вес в обществе, которого и судьи не в состоянии принудить к исполнению приговоров; в таком случае обиженный удаляется в другую деревню или общество и с помощью своих родственников, или кунаков что-нибудь ворует у обидевшего его"(88). Как подчеркивает Ф.И.Леонтович, "обычай барамты является естественным результатом указанного нами " международного" положения у горцев вопроса об обязательности адатов, именно лишь между "своими", исполнявшими присяжный маслагат обязательство жить в согласии, не нарушать прав членов своей общины и племени. Чуть только обидчик добровольно не удовлетворял обиженного, он нарушал тем самым союзный маслагат, становился вне защиты родового адата, в отношении к нему последний терял силу и уступал свое место самоуправству (барамте). Такое же самоуправство в отношении к "своим" дозволялось и в других аналогичных случаях: "Когда два горца ссорятся между собою, если обидчик не пожелает судиться с обиженным (т.е. будет уклоняться от суда), то последний крадет у первого и, представив украденную вещь в суд, заставляет своего противника судиться с ним"(89)(90). В только что изложенном смысле слова "барамта" во многом напоминает древне-римский legis actio per capionem: захват чужого имущества в обеспечение осуществления ответчиком прав истца, так сказать принудительный залог. Но под словом барамта у горцев 105 понимался и захват чужого имущества, как правило, скота, с целью его присвоить. У тех народов, у которых еще не было зачатков государственной власти , уличные воры, не уплатившие потерпевшему того, что с них было присуждено, становились канлы потерпевшего. Из-за похищения скота одним аулом у другого, или одним родом у другого, возникали между ними часто целые сражения. Несомненно, что в древности вора наказывали или лично (убивали, обращали в рабство, изгоняли), или имущественно подвергали тому, что в древнерусском праве называлось "потоком и разграблением". В древнеиндусских законах Ману говорится об изгнании воров и о конфискации их имущества. Затем конфискация заменялась штрафом, который по размерам приближался к конфискации. В сборнике осетинских адатов говорится о штрафе в 3,7 и даже в 20 раз превышающем стоимость похищенного, причем чем ниже стоимость украденного, тем больше число раз взыскивается она с похитителя. По адатам кавказских горцев в статье 8 мы читаем, что за кражу лошади, быка или коровы вор должен был уплатить троекратную стоимость похищенного, за барана – семикратную(91). При определении стоимости украденного принималось во внимание у кого похищено. Кража крупного рогатого скота у "белой кости", алдаров, каралась штрафом в семеро раз, мелкого скота в 20 раз и более превышающем стоимость похищенного. Господствующий класс гораздо строже охранял неприкосновенность своей собственности, чем неприкосновенность собственности низших классов. В этом отношении он поступал также, как и при охране личности. Несмотря на то, что выкуп за убийства женщины был ниже, чем за убийство мужчины, за другие преступления против женщины наказания были более строгие. Так, в статьях 158,162 Собрания адат Даргинского округа написано: "За нанесение мужчины побоев, хотя бы и остались знаки, а также за нанесение раны, не требующей лечения, виновный никакому взысканию не подвергался. За нанесение побоев женщине, если не она первая начала драку, взыскивается в ее пользу один бычок. Если женщина была беременна и последствием побоев был выкидыш, то сверх того, дело разбирается по шариату". Более строгая охрана женщины вытекало, конечно, отнюдь не из большого к ней уважения, как это имело место при установлении более строгой 106 охраны алдар (у осетин), уорков (у кабардинцев) и др. привилегированных сословий, а потому что женщина была слабее. Если били мужчину, то это была его вина. В таких случаях горцы говорили:" Почему он не дал сдачи". По мнению горцев, мужчине было позорно быть побитым, женщину было позорно бить. Если женщина была беременна, то при нанесении побоев женщине мог погибнуть и ее ребенок. Между тем женщины охранялись адатом только от побоев посторонних мужчин, отнюдь не от мужа, или отца. Тем не менее по шариату муж и отец были ответственны, если в результате побоев |