|
125 ного конфликта, фазах развития и средствах, которые используются конфликтующими сторонами в борьбе за реализацию своих интересов: прямое насилие, принуждение, обман, убеждение и использование ненасильственных методов решения конфликтов, включающих переговоры с целью поиска согласия»1. Как указывает А.М. Ерохин, «...в теоретическом плане исследователи конфликтов давно разделились на две группы «конфликтологов» и «функционалистов». Такое размежевание произошло по кардинальной проблеме выделению источников конфликта и характера происходящих посредством него социальных трансформаций»2. Функционалисты, к числу которых относятся П. Сорокин, Т. Парсонс, Р. Мертон, Н. Смелзер и др., делают акцент на слаженности функционирования внутренне дифференцированной социальной системы, в условиях которой конфликтность предстает как проявление патологии. Расхожим аргументом в пользу такой позиции для них служит якобы иррациональный характер многих конфликтов, вспышки необъяснимого насилия, ненависти и кровопролития. Теоретики конфликтологического подхода, к наиболее известным из которых относятся К. Маркс, Г. Зиммель, Р. Дарендорф и др., рассматривают конфликт как важнейший источник социальной динамики (эволюции), имманентно присущий социуму. Один из основоположников общей теории конфликта Р. Дарендорф считает, что концепция общества, принадлежащего гражданам, общества свободного, открытого и демократического, не кладет конец конфликтам, не решает в абстрактном плане всех проблем и противоречий развития. Этот вывод применим и к странам СНГ, республикам бывшего СССР. Попытку генерирования альтернативной модели предпринял в рамках теории социальных систем Н. Луман. Луман, автор «теории символически генерализованной коммуникации», указывает: «...точно так же, как эволюция демонстрирует временной смысловой характер общественной системы, а дифференциация ее предметный смысловой характер, коммуникация артикули1 Здравомыслов А.Г. Социальный конфликт // Новая философская энциклопедия. Т.2. М., 2001.-С. 301. 2 Ерохин А.М. Этнополитические аспекты трансформации российского общества. С.70. |
демократического, не кладет конец конфликтам, не решает в абстрактном плане всех проблем и противоречий развития. Этот вывод применим и к странам СНГ, республикам бывшего СССР. Межнациональные конфликты в Закавказье, Узбекистане, Таджикистане, Кыргызстане, Молдове, Прибалтике и других регионах – это специфическое, конкретно этническое выражение общесоциальных противоречий. В то же время характер этих конфликтов, в которых отчетливо просматриваются противоречия между национальными меньшинствами и «коренным» населением, весьма типичен. Доказательством этому может служить пример ряда высокоразвитых стран с устоявшейся демократией, где также имеются межэтнические проблемы – это фламандский вопрос в Бельгии, проблема Ольстера в Великобритании, Корсики во Франции, страны Басков в Испании, Квебека в Канаде. Социальные конфликты большинство политологов связывают прежде всего с противоречиями, складывающимися в сфере материального производства. Последние нередко разрешаются путем революций, принимая вместе с тем различные побочные формы – как совокупность коллизий, как коллизии между различными классами, как... идейная борьба, политическая борьба и т. д. (26) Примером тому может служить критическое положение, сложившееся в российской экономике. Здесь суть социальных конфликтов, с одной стороны, состоит в борьбе между теми слоями общества, чьи интересы выражают прогрессивные потребности развития производительных сил, и, с другой – различными консервативными, отчасти коррумпированными элементами. Основные завоевания перестройки – демократизация, гласность, расширение республик и регионов и другие – дали людям возможность открыто высказывать свои и не только свои мысли на митингах, демонстрациях, в средствах массовой коммуникации. Однако большинство людей психологически, морально не были подготовлены к своему новому социальному положению. И все это привело к конфликтам в сфере сознания. В итоге «свобода», будучи используемой людьми с низким уровней политической и общей культуры для создания несвободы иным социальным, этническим, религиозным, языковым группам, оказалась предпосылкой острейших конфликтов, сопровождающихся нередко террором, погромами, поджогами, изгнанием неугодных граждан «чужой» национальной принадлежности (27). Дефиниция «этнополитика» предполагает этническую группу, имеющую определенные политические цели. Американский исследователь П. Ван. ден Берге считает, что главное в этнополи-тике – взаимоотношения государства с этническими группами. Здесь он считает главным вопрос о власти. «Таким образом, этническая политика является приложением власти, особенно государственной власти, к группам, определенным и дифференцируемым этнически или антропологически (по расовым признакам)» (28). В. А. Тишков пишет, что разное понимание феномена этничности позволяет по-разному интерпретировать этнические конфликты (29). В силу полиэтнического состава населения бывшего СССР и нынешних новых государств, любой внутренний конфликт приобретает этническую окраску. Поэтому грань между социальными, политическими и этническими конфликтами очень зыбкая, трудно определимая. Например, национальные движения, выступавшие за независимость в Прибалтике, трактовались и в СССР, и за рубежом как один из видов этнических конфликтов. Однако на самом деле здесь присутствовал больше фактор политический, т. е. стремление обрести государственность одной этнической группы, которая формировала идею этнонационализма. Этнический фактор присутствовал и в борьбе национальных движений за суверенитет, независимость автономий в России (Татарстан, Чечня). Одна из форм конфликтов нередко включает в себя другую и подвергается трансформации, этническому или политическому камуфляжу. Так, политическая борьба «за |