|
ным. Они постоянно получали отрицательный опыт ее использования, в связи с чем задерживалось формирование активных копинг-стратегий, вместо них использовались регрессивные, пассивные стратегии преодоления стресса. Опыт психосоциальной адаптации препятствовал развитию субъективного интернального контроля над средой. Все эти взаимосвязанные процессы вынуждали ребят прибегать к попыткам немедленной редукции эмоционального напряжения, определяющим стиль поведения, направленный на социальную дезинтеграцию (самоизоляI ция от окружающих, некоторая социальная пассивность, ограничение общения, увеличение дистанции общения, и т.д.). Такие формы поведения были частыми у малолетних второй группы и имели тенденцию к фиксации. Негативная «Я-концепция» отражала отрицательный опыт взаимодействия со средой, была связана с низким уровнем интернальности. Низкая самооценка вместе с низким уровнем интернальности выступали в качестве предиктора дезадаптации, нарушения здоровья, неадекватных, нарушенных межличностных отношений, низкого уровня достижений и высокого уровня I неудач, и Для испытуемых данной группы были характерны пассивность, тревожность, субдепрессивность, повышенная конформность, низкая социальная ответственность, закрытость для общения, асоциальность, недостаточная осознанность образовательных стремлений, ограниченность временной перспективы настоящим моментом. Эти характеристики были типичными для второй группы. Они являются характерными для лиц с экстернальным локусом контроля. Малолетние третьей группы показали следующие результаты. ОбщаяС I ; интернальность 19,5 балла (контроль 27,9; Р < 0,01), интернальность в об[ ласти достижений 6,5 балла (контроль 7,5 балла, Р < 0,05), интернальность в области неудач 0,8 балла (контроль 3,8 балла, Р < 0,01), интернальность в области семейных отношений минус 0,8 балла (контроль 2,8 балла, Р < 0,01), интернальность в области отношений в ходе учебной деятельности 236 |
Условия детерминированной активности, территориальная замкнутость, выраженный контроль среды над поведением курсанта приводили к использованию вынужденных паттернов взаимодействия со средой, не позволяли самостоятельно выбирать доноров социальной поддержки и ее пути. В сочетании с низкой эмпатией и аффилиативной по требностью, управление социальной поддержкой было практически невозможным для курсантов. Они постоянно получали отрицательный опыт ее использования, в связи с чем задерживалось формирование активных копинг-стратегий, вместо них использовались регрессивные, пассивные стратегии преодоления стресса. Опыт психосоциальной адаптации препятствовал развитию субъективного интернального контроля над средой. Все эти взаимосвязанные процессы вынуждали курсантов прибегать к попыткам немедленной редукции эмоционального напряжения, определяющим стиль поведения, направленный на социальную дезинтеграцию (самоизоляция от окружающих, некоторая социальная пассивность, ограничение общения, увеличение дистанции общения, и т.д.). Такие формы поведения были частыми у курсантов и имели тенденцию к фиксации. Негативная Я-концепция отражала отрицательный опыт взаимодействия со средой, была связана с низким уровнем интернальности. Низкая самооценка вместе с низким уровнем интернальности выступали в качестве предиктора дезадаптации, нарушения здоровья, неадекватных, нарушенных межличностных отношений, низкого уровня достижений и высокого уровня неудач. Для испытуемых данной группы были характерны пассивность, тревожность, субдепрессивность, повышенная конформность, низкая социальная ответственность, закрытость для общения, моральная анормативность, недостаточная осознанность профессионально-образовательных стремлений, ограниченность временной перспективы настоящим моментом. Эти характеристики были типичными для курсантов. Они являются характерными для лиц с экстернальным локусом контроля. Больные сотрудники показали следующие результаты. Общая интерналь308 ность 19,5 балла (контроль 27,9; Р < 0,01), интернальность в области достижений 6,5 балла (контроль 7,5 балла, Р < 0,05), интернальность в области неудач 0,8 балла (контроль 3,8 балла, Р < 0,01), интернальность в области семейных отношений минус 0,8 балла (контроль 2,8 балла, Р < 0,01), интернальность в области производственных отношений 8,9 балла (контроль -7,5 баллов, достоверных различий нет), интернальность в области межличностных отношений 2,1 балла (контроль 2,6 балла, достоверных различий не определено), интернальность в области здоровья и болезни 2,5 балла (контроль 3,6 балла, достоверных различий не определено). У обследуемых этой группы выраженность общей интернальности, в области достижений и межличностных отношений занимала промежуточное положение по сравнению с соответствующими результатами воспитывающихся в семье и в детском доме подростков. Интернальность в области неудач и семейных отношений была наиболее низкой. Это свидетельствовало о сложном и неоднозначном характере их взаимодействия со средой. С одной стороны, больные сотрудники пытались контролировать свое взаимодействие со средой и выбирать устраивающую их социально-поддерживающую сеть, а с другой стороны они не могли контролировать ее эффективность. Выбрав, как наиболее предпочтительную, социальную сеть хронически болеющих сотрудников, испытуемые третьей группы испытывали на себе не только ее социально-поддерживающее, но и социально подавляющее влияние. Данные сотрудники попадали в ситуацию жестокой регламентации взаимодействия со средой, что подавляло развитие интернального локуса контроля. Как правило, то же самое происходило и при взаимодействии с деструктивной семьей. Регуляция своего взаимодействия с ней приносила негативный опыт, формировалась тенденция к избеганию этого взаимодействия в связи с невозможностью контролировать его. Все это приводило к интенсивному развитию стресс-преодолевающей стратегии избегания, которая становилась основой формирующегося поведенческого стиля. 309 |