|
«Ибо созерцание менее угодно Богу, чем активное выполнение его воли в рамках своей профессии».43 Мирская аскеза протестантизма, с одной стороны, решительно отвергала непосредственное наслаждение богатством и стремилась сократить потребление, особенно когда оно превращалось в излишества. С другой — приобретательство, стремление к наживе она понимала не только как законное, но и угодное Богу занятие. Ограничение потребления, соединенное со стремлением к наживе, служило накоплению капитала. Борьба с плотью и приверженностью к материальным благам была борьбой не с рациональным приобретательством, а с иррациональным использованием имущества. Аскетическая бережливость способствовала росту инвестирования больше, чем простое стимулирование капиталовложений. «Пуританизм стоял у колыбели современного «экономического человека».44 + Но М. Вебер не мог не заметить противоречия. К богатству ведут трудолюбие и бережливость. Однако рост богатства создает почву для гордыни, страстей и привязанности к мирским радостям жизни во всех их разновидностях. Повсеместно растет имущество прилежных и бережливых. Вместе с тем растут и их высокомерие, страсти и любовь к плотским мирским утехам. Пуританские идеалы не выдерживают натиска искушений, которые таит в себе богатство. В результате сохраняется лишь форма религии, но дух ее постепенно исчезает. Относительно будущего М. Вебер сказал следующее: «Никому не ведомо, кто в будущем поселится в этой прежней обители аскезы; возникнут ли... совершенно новые пророческие идеи, возродятся ли с небывалой мощью прежние представления и идеалы, или, если не произойдет ни того, ни другого, не наступит ли век механического окостенения, преисполненный судорожных попыток людей поверить в собственную значимость. Тогда-то применительно к «последним людям» этой культурной эволюции обретут истину следующие4344 Щ 43Вебер M. Избранные произведения М . Прогресс, 1990. С.186. 44Вебер М. Избранные произведения М : Прогресс, 1990 С 210. |
5"*? 46 Таким образом, мирская аскеза протестантизма, с одной стороны, решительно отвергала непосредственное наслаждение богатством и стремилась сократить потребление, особенно когда оно превращалось в излишества. С другой — приобретательство, стремление к наживе она noHi: мала не только как законное, по и угодное Богу занятие. Ограничение потребления, соединенное со стремлением к наживе, служило накоплению капи: ала. Борьба с плотью и приверженностью к материальным благам была борьЗой не с рациональным приобретательством, а с иррациональным испс .ьзованием имущества. Аскетическая бережливость способствовала рост инвестирования больше, чем простое стимулирование кашиаловложений, «Пуританизм стоял у колыбели современного «экономического человека» [24, с. 210]. Но М. Вебер не мог не заметить противоречия. К богатству ведут трудолюбие и бережливость. Однако рост богатства создает почву для гордыни, страстей и привязанности к мирским радостям жизни во всех их разновидностях. Повсеместно растет имущество прилежных и бережливых. Вместе с тем растут и их высокомерие, страсти и любовь к плотским мирским утехам. Пуританские идеалы не выдерживают натиска искушений, KOTOjT,ie таит в себе богатство. В результате сохраняется лишь форма религии, по дух ее постепенно исчезает. Относительно будущего М. Вебер сказал следующее: «Никому не ведо МО, кто в будущем поселится в этой прежней обители аскезы; возникнут ли... совершенно новые пророческие идеи, возродятся ли с небывалой мощью прежние представления и идеалы, или, если не произойдет ни того, ни другого, не наступит ли век механического окостенения, преисполненный судо ожных попыток людей поверить в собственную значимость. Тогда-то применительно к «последним людям» этой культурной эволюции обретут истину следующие слова: «Бездушные профессионалы, бессердечные слас i элюбцы — и эти ничтожества полагают, что они достигли ни для кого |