|
40 Поэтому вера в научную достоверность и в авторитет науки оказывается благодушным пожеланием: наука погрешима, ибо наука дело рук человеческих»[26]. Вместе с тем всегда следует помнить, что, несмотря на нашу способность ошибаться, задачей науки всегда был и остается поиск истины. Поппер убежден, что сама идея ошибки и способности ошибаться включает в себя идею объективной истины, хотя мы, тем не менее, никогда не может быть уверены до конца, что действительно обладаем истиной. С его точки зрения, истина заключается не в осторожном избегании ошибок, а в безжалостном их искоренении. Смелость догадок с одной стороны, и суровость опровержений, с другой таков вот основополагающий рецепт научного познания К. Поппера. Другой известный западный методолог науки Пол Фейерабенд считает, что научное знание для того, чтобы быть научным, должно включать в себя и иррациональные моменты. «Без «хаоса» нет познания. Без частого отказа от разума нет прогресса. Идеи, образующие ныне подлинный базис науки, существуют только потому, что живут еще предрассудки, самонадеянность, страсть именно они противостоят разуму и по мере возможности проявляются. Отсюда мы должны заключить, что даже в науке разум не может и не должен быть всевластным»[27]. Следовательно, наука как целое не может быть приравнена к своей «правильной» части, поскольку наряду с истинным и обоснованным знанием она необходимо содержит и неистинное, необоснованное, причем без этого несовершенного знания она перестает быть наукой. Ведь помимо гипотез и альтернативных, остро конкурирующих теорий, которые содержательно несовместимы, в науку входит составной части ее собственная история, в которой обнаруживаются такие знания, которые никак нельзя назвать истинными. Необходимо помнить и об изменчивости критериев научности. Никакая эпистемологическая теория не может претендовать на всеобъемлющее, |
имеется не так уж много областей, если он вообще есть, свободных от человеческой погрешности... Мы не способны предвосхитить, какие области нашего научного осознания могут в один прекрасный день потерпеть фиаско. Поэтому вера в научную достоверность и в авторитет науки оказывается благодушным пожеланием: наука погрешима, ибо наука дело рук человеческих».1 Вместе с тем следует помнить, что несмотря на нашу способность ошибаться, задачей науки всегда был и остается поиск истины. Поппер убежден, что сама идея ошибки и способности ошибаться включает в себя идею объективной истины, хотя мы тем не менее никогда не может быть уверены до конца, что действительно обладаем истиной. С его точки зрения, истина заключается не в осторожном избегании ошибок, а в безжалостном их искоренении. Смелость догадок с одной стороны, и суровость опровержений ,с другой вот рецепт К. Поппера. Другой известный западный методолог науки Пол Фейерабенд -считает .что научное знание для того, чтобы быть научным, должно включать в себя и иррациональные моменты. «Без «хаоса» нет познания. Без частого отказа от разума нет прогресса. Идеи, образующие ныне подлинный базис науки, существуют только потому .что живут' еще предрассудки, самонадеянность, страсть именно они противостоят разуму и по мере возможности проявляются. Отсюда мы должны заключить, что даже в науке разум не может и не должен быть всевластным».1 2 Следовательно, наука как целое не может быть приравнена к своей «правильной» части, поскольку наряду с истинным и обоснованным 1 Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983, с.386-387. 2 Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986, с.322. 45 знанием она необходимо содержит и неистинное, необоснованное, причем без этого несовершенного знания она перестает быть наукой. Ведь помимо гипотез и альтернативных, остроконкурирующих теорий которые содержательно несовместимы, в науку входит составной части ее собственная история, в которой обнаруживаются такие знания, которые никак нельзя назвать истинными. Следует помнить и об изменчивости критериев научности. Никакая эпистемологическая теория не может претендовать на всеобъемлющее, внеисторическое описание научности. Подобный подход явился бы априорным относительно находящейся в непрерывном развитии науки, чем и обнаружил бы свою неспособность описывать возникающие по мере прогресса его реальные формы. Вот почему нужно согласиться с мнением В.В.Ильина о том, что «...задать достаточные критерии научности... списочным образом невозможно. Любой самый представительный, развернутый список критериев, включающих даже наиболее фундаментальные характеристики научного интеллекта, такие, как внутренняя непротиворечивость, теоретико-методологический монизм, строгость, однозначность понятийного фонда, свобода от догматизма. предвзятости и т.п., в итоге оказался бы формальным».1 В самом деле, эти критерии помогают решить, является ли правильным каждый отдельный шаг исследователя ,но они ничего не скажут о том, верен ли путь в целом. Об этом говорит лишь совокупная общечеловеческая практика во всем ее объеме и развитии, решение вопроса об истинности и научности знания нужно искать именно в ней. Сейчас важно отметить, что заблуждение и истина представляют собой соответственно не обочину и наезженную колею, а целый пучок расходящихся и переплетающихся путей единого человеческого познания. И ни один из этих путей не является единственно верным и глав46 1 Ильин В.В. Критерии научности знания. М.,1989, с.21 |