|
80 Соблюдение принципа партийности в общественных науках на протяжении нескольких десятилетий истории нашей страны приобрело уродливый характер. Требование немедленных, непосредственных практических результатов как якобы высшего проявления принципа партийности, прямой связи науки с жизнью, теории с практикой слишком часто выступало тормозом дня науки, и не только общественной. «Огромный вред советской науке, и особенно генетике, принесло «бракосочетание» централизованного политического контроля с системой философии, которое претендовало на универсальность. Обозреватели за пределами СССР часто винили в этом философию, хотя речь шла скорее о системе политической монополии, стремившейся контролировать философию... «Время от времени определенная формулировка марксистской философии науки трансформировалась в официальное идеологическое положение с одобрения партийных органов. В этом случае действительно происходили тяжелые события, из которых случай с генетекой был, пожалуй, самым трагичным»[57]. В философии же все, что не укладывалось в рамки непосредственной политической борьбы, считалось отрывом от практики социалистического строительства и называлось «уходом в философские абстракции». Другой аспект понимания принципа партийности заменил логический анализ в науке всякого рода «разоблачительством», исследованием классовых корней философских систем. В истории философский принцип партийности требовал видеть лишь борьбу материализма и идеализма, относя идеалистические концепции к «реакционным», а материалистические к «прогрессивным». В итоге ценнейшие завоевания философской мысли, если они являлись результатом учений идеалистов, в лучшем случае игнорировались, а то и просто искажались. Ярким примером такого воплощения принципа партийности являлось до недавнего времени третирование философских систем и имен Дж. Беркли, Ф. Ницше, М. Хайдеггера и др. |
228 подствующей идеологии. Ведь классический принцип партийности, требующий на уровне философского текста проведения различия между материализмом и идеализмом, модернизировался идеологией и понимался как партийный заказ на категориальное обоснование уже принятых политических решений и «спущенных свыше» идеологических установок. Соблюдение принципа партийности в общественных науках на протяжении нескольких десятилетий истории нашей страны приобрело уродливый характер. Требование немедленных, непосредственных практических результатов как якобы высшего проявления принципа партийности, прямой связи науки с жизнью, теории с практикой слишком часто выступало тормозом дня науки, и не только общественной. «Огромный вред советской науке, и особенно генетике, принесло «бракосочетание» централизованного политического контроля с системой философии, которое прегендовало на универсальность. Обозреватели за пределами СССР часто винили в этом философию, хотя речь шла скорее о системе политической монополии, стремившейся контролировать «философию... Время от времени определенная формулировка марксистской философии науки трансформировалась в официальное идеологическое положение с одобрения партийных органов. В этом случае действительно происходили тяжелые события, из которых случай с генетикой был, пожалуй, самым трагичным».1 В философии же все, что не укладывалось в рамки непосредственной политической борьбы, считалось отрывом от практики социалистического строительства и называлось «уходом в философские абстракции». Другой аспект понимания принципа партийности заменил логиче1 Грэхем Л.Р. Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе. М, 1991, с. 14-15. 229 ский анализ в науке всякого рода «разоблачительством», исследованием классовых корней философских систем. В истории философский принцип партийности требовал видеть лишь борьбу материализма и идеализма, относя идеалистические концепции к «реакционным», а материалистические к «прогрессивным». В итоге ценнейшие завоевания философской мысли, если они являлись результатом учений идеалистов, в лучшем случае игнорировались, а то и просто искажались. (Ярким примером такого воплощения принципа партийности являлось до недавнего времени третирование философских систем и имен Дж.Беркли, Ф.Ницше, М.Хайдеггера и др.). Утверждение же, что партийность может быть научной и объективной, лишь маскирует субъективистский произвол. Когда истина объявляется известной заранее и в доказательствах не нуждающейся, то партийность превращается в ругань, мысль в суесловие, научный поиск подменяется набором цитат. «Разоблачение» «буржуазной» философии понимается не иначе как употребление крепчайших ругательств, а логический разбор философских концепций да тем более поиск в них рациональных моментов считается несовместимым с партийной боевитостью. Все зто освобождало партийных философов от забот, связанных с углубленным анализом предмета. «Научность» измерялась набором бессодержательных, но громких слов, не требующих никакой работы мысли. Далее, в диалектической теории, различных ее изложениях и разработках изобилуют ситуативные характеристики типа «при определенных обстоятельствах», «при некоторых условиях» и т.п., которые весьма и весьма неопределенны. Выбор и характер этих «некоторых», «определенных» условий и обстоятельств может диктоваться как потребностями объективного анализа, так и субъективистскими моментами политической конъюнктуры. Универсальность категорий и законов материалистической диа |