|
81 Утверждение же, что партийность может быть научной и объективной, лишь маскировало субъективистский произвол. Когда истина объявлялась известной заранее и в доказательствах не нуждалась, то партийность превращалась в ругань, мысль в суесловие, научный поиск подменялся набором цитат. «Разоблачение» «буржуазной» философии понимался не иначе как употребление крепчайших ругательств, а логический разбор философских концепций да тем более поиск в них рациональных моментов считался несовместимым с партийной боевитостью. Все это освобождало партийных философов от забот, связанных с углубленным анализом предмета. «Научность» измерялась набором бессодержательных, но неубедительных слов, не требующих никакой работы мысли. Далее, в диалектической теории, различных ее изложениях и разработках изобиловали ситуативные характеристики типа «при определенных обстоятельствах», «при некоторых условиях» и т.п., которые весьма и весьма были неопределенны. Выбор и характер этих «некоторых», «определенных» условий и обстоятельств мог диктоваться как потребностями объективного анализа, так и субъективистскими моментами экономической или политической конъюнктуры. Универсальность категорий и законов материалистической диалектики это и сильная, и слабая ее сторона (при абсолютизации). Ведь темпоральная неопределенность содержания категорий мог стать предпосылкой построения догматических схем познания и использования их в сугубо идеологических целях. А мышление через взаимоисключающие противоположности мог превращаться в основу для формирования образа врага как в теоретическом, так и в обыденном сознании, черно-белого мировоззрения. Закон единства и борьбы противоположностей до того канонизировался, что любое расхождение во мнениях настораживало, ибо считалось, что научный или художественный творческий поиск не может преодолеть свои противоречия внутренними средствами. Абсолютизировалась категория «борьбы», «единство опускалось и получалось, что в научном споре только |
229 ский анализ в науке всякого рода «разоблачительством», исследованием классовых корней философских систем. В истории философский принцип партийности требовал видеть лишь борьбу материализма и идеализма, относя идеалистические концепции к «реакционным», а материалистические к «прогрессивным». В итоге ценнейшие завоевания философской мысли, если они являлись результатом учений идеалистов, в лучшем случае игнорировались, а то и просто искажались. (Ярким примером такого воплощения принципа партийности являлось до недавнего времени третирование философских систем и имен Дж.Беркли, Ф.Ницше, М.Хайдеггера и др.). Утверждение же, что партийность может быть научной и объективной, лишь маскирует субъективистский произвол. Когда истина объявляется известной заранее и в доказательствах не нуждающейся, то партийность превращается в ругань, мысль в суесловие, научный поиск подменяется набором цитат. «Разоблачение» «буржуазной» философии понимается не иначе как употребление крепчайших ругательств, а логический разбор философских концепций да тем более поиск в них рациональных моментов считается несовместимым с партийной боевитостью. Все зто освобождало партийных философов от забот, связанных с углубленным анализом предмета. «Научность» измерялась набором бессодержательных, но громких слов, не требующих никакой работы мысли. Далее, в диалектической теории, различных ее изложениях и разработках изобилуют ситуативные характеристики типа «при определенных обстоятельствах», «при некоторых условиях» и т.п., которые весьма и весьма неопределенны. Выбор и характер этих «некоторых», «определенных» условий и обстоятельств может диктоваться как потребностями объективного анализа, так и субъективистскими моментами политической конъюнктуры. Универсальность категорий и законов материалистической диа 230 лектики это и сильная, и слабая ее сторона (при абсолютизации). Ведь темпоральная неопределенность содержания категорий может стать предпосылкой построения догматических схем познания и использования их в сугубо идеологических целях. А мышление через взаимоисключающие противоположности превращается в основу для формирования образа врага как в теоретическом, гак и в обыденном сознании, чернобелого мировоззрения. Закон единства и борьбы противоположностей до того канонизировался, что любое расхождение во мнениях настораживало, ибо считалось, что научный или художественный творческий поиск не может преодолеть свои противоречия внутренними средствами. Абсолютизировалась категория «борьбы», «единство опускалось и получалось, что в научном споре только одна сторона достойна поддержки, а другая непримиримого к себе отношения (вплоть до расстрела). Процесс отождествления умозрительных моделей истории с реальной историей зачастую осуществлялся «диалектиками»-идеологами «подгонкой» изменившейся действительности иод схоластические схемы идеологизированной диалектики посредством механизма принятия политических, социальных и культурных решений и соответствующего им конструирования реальной истории рычагами власти. Таким образом, заблуждения идеологии, лишенной подлинно научных компонентов, опредмечивались в реальную действительность. Осмысление происходящих в ней изменений должно было бы корректировать прежние умозрительные модели, но они, как правило, были догматизированы и самодовлеющими перед лицом конкретно-научного знания о социальной действительности, ее изменения ими не обнаруживались. Таким образом, диалектика, как и любая теоретическая концепция, содержит внутренние моменты, на основе которых возможно культивирование заблуждений. Само по себе это свойство научной теории (как было указано в первой главе данной работы) не является целиком и |