Проверяемый текст
Тилинина Татьяна Валентиновна. Специфика заблуждений в социальном познании (Диссертация 1998)
[стр. 82]

82 одна сторона достойна поддержки, а другая непримиримого к себе отношения.
Процесс отождествления умозрительных моделей истории с реальной историей зачастую осуществлялся «диалектиками»-идеологами «подгонкой» изменившейся действительности
под схоластические схемы идеологизированной диалектики посредством механизма принятия политических, социальных и культурных решений и соответствующего им конструирования реальной истории рычагами власти.
Таким образом, заблуждения идеологии, лишенной подлинно научных компонентов, опредмечивались в реальную действительность.
Осмысление происходящих в ней изменений должно было бы корректировать прежние умозрительные модели, но они, как правило, были догматизированы,
стали самодовлеющими перед лицом конкретно-научного знания о социальной действительности, ее изменения ими не обнаруживались.
Несмотря на всё это, диалектика, как и любой теоретический метод, содержит внутренние моменты, на основе которых возможно «культивирование» заблуждений.
Само по себе это свойство научной теории;
оно не является целиком и полностью отрицательным, поскольку представляет собой непременное условие развития науки, является показателем того, что она не превратилась в догму, и наоборот, кажущееся отсутствие заблуждений в провозглашенной «абсолютной истиной» теории настораживает, поскольку свидетельствует о том, что она неподвижна, догматична, закостенела.
Характерной
отечественной идеологической догмой, которая до сих пор не до конца преодолена, является тезис о случайности и нежелательности заблуждений.
Ориентируясь на логические и психологические исследования и будучи исполнены благоговения перед строгостью математических формул и
эмпирических проверок, некоторые философы убеждали себя и других в том, что можно построить алгоритм надежного, истинного метода познания, исключающий заблуждения.
В этой связи нельзя не согласиться
[стр. 230]

230 лектики это и сильная, и слабая ее сторона (при абсолютизации).
Ведь темпоральная неопределенность содержания категорий может стать предпосылкой построения догматических схем познания и использования их в сугубо идеологических целях.
А мышление через взаимоисключающие противоположности превращается в основу для формирования образа врага как в теоретическом, гак и в обыденном сознании, чернобелого мировоззрения.
Закон единства и борьбы противоположностей до того канонизировался, что любое расхождение во мнениях настораживало, ибо считалось, что научный или художественный творческий поиск не может преодолеть свои противоречия внутренними средствами.
Абсолютизировалась категория «борьбы», «единство опускалось и получалось, что в научном споре только одна сторона достойна поддержки, а другая непримиримого к себе отношения (вплоть до расстрела).
Процесс отождествления умозрительных моделей истории с реальной историей зачастую осуществлялся «диалектиками»-идеологами «подгонкой» изменившейся действительности
иод схоластические схемы идеологизированной диалектики посредством механизма принятия политических, социальных и культурных решений и соответствующего им конструирования реальной истории рычагами власти.
Таким образом, заблуждения идеологии, лишенной подлинно научных компонентов, опредмечивались в реальную действительность.
Осмысление происходящих в ней изменений должно было бы корректировать прежние умозрительные модели, но они, как правило, были догматизированы
и самодовлеющими перед лицом конкретно-научного знания о социальной действительности, ее изменения ими не обнаруживались.
Таким образом, диалектика, как и любая теоретическая концепция, содержит внутренние моменты, на основе которых возможно культивирование заблуждений.
Само по себе это свойство научной теории
(как было указано в первой главе данной работы) не является целиком и

[стр.,231]

231 полностью отрицательным, поскольку оно представляет собой непременное условие развития науки, является показателем того, что она не превратилась в догму, и наоборот, кажущееся отсутствие заблуждений в провозглашенной «абсолютной истиной» теории настораживает, поскольку свидетельствует о том, что она неподвижна, догматична, закостенела.
Характерной
догмой, которая до сих пор не до конца преодолена, является тезис о случайности и нежелательности заблуждений.
Ориентируясь на логические и психологические исследования и будучи исполнены благоговения перед строгостью математических формул и
основательностью эмпирических проверок, философы убеждали себя и других в том, что можно построить алгоритм надежного, истинного метода познания, исключающий заблуждения.
В этой связи нельзя не согласиться
с мнением И.Т.Касавина о том, что «до сих пор в полной мере не осознаны все следствия, вытекающие из того факта, что познание как процесс перехода от незнания к знанию, как поиск и открытие того, что в данный момент отсутствует, носит во многом непредсказуемый, рискованный характер, что истины не гарантирует никакой заранее изобретенный мегод».1 Более того, один и тот же факт или даже группа фактов может подтверждать одну теорию и опровергать другую, и то, что признано заблуждением сторонниками одной теории, может считаться истиной их оппонентами.
Одна и та же теория может быть противоречивой с точки зрения одной логической системы и непротиворечивой с точки зрения другой.
А с третьей точки зрения, противоречие вообще может рассматриваться как признак адекватности и научности теории.
Исследователю, пытающемуся отыскать в теории логический кри1 Касавин И.Т.
Постигая многообразие разума // Заблуждающийся разум: многообразие вненаучного знания.
М.,1990, с.11.

[Back]