|
83 с мнением И. Т. Касавина о том, что «до сих пор в полной мере не осознаны все следствия, вытекающие из того факта, что познание как процесс перехода от незнания к знанию, как поиск и открытие того, что в данный момент отсутствует, носит во многом непредсказуемый, рискованный характер, что истины не гарантирует никакой заранее изобретенный метод»[58]. Более того, один и тот же факт или даже группа фактов может подтверждать одну теорию и опровергать другую, и то, что признано заблуждением сторонниками одной теории, может считаться истиной их оппонентами. Одна и та же теория может быть противоречивой с точки зрения одной логической системы и непротиворечивой с точки зрения другой. А с третьей точки зрения, противоречие вообще может рассматриваться как признак адекватности и научности теории. Исследователю, пытающемуся отыскать в теории логический критерий истины, следует помнить, что формулы науки могут служить и действительно служат лишь самой общей канвой для упорядоченности описания и постановки практических задач, в частности, для прогнозирования основных последствий того или иного варианта решения социальных проблем. Наивно ожидать непосредственной приложимости всех понятий и выводов теории к любой из возникающих в социально-исторической практике конкретных ситуаций. Принципиально неправильно требовать от теории (особенно фундаментальной) строгой рецептурности, заранее приготовленных ответов на бесчисленные запросы практики. Известный западный методолог науки П. Фейерабенд не без оснований считает, что «...не существует особого метода, который гарантирует успех или делает его вероятным. Ученые решают проблемы не потому, что владеют волшебной палочкой методологией или теорией рациональности, а потому, что в течение длительного времени изучают проблему, достаточно хорошо знают ситуацию, поскольку они не слишком глупы... и поскольку крайности одной научной школы почти всегда уравновешиваются крайностями другой»[59]. По мнению Фейерабенда, претензии какой-либо |
231 полностью отрицательным, поскольку оно представляет собой непременное условие развития науки, является показателем того, что она не превратилась в догму, и наоборот, кажущееся отсутствие заблуждений в провозглашенной «абсолютной истиной» теории настораживает, поскольку свидетельствует о том, что она неподвижна, догматична, закостенела. Характерной догмой, которая до сих пор не до конца преодолена, является тезис о случайности и нежелательности заблуждений. Ориентируясь на логические и психологические исследования и будучи исполнены благоговения перед строгостью математических формул и основательностью эмпирических проверок, философы убеждали себя и других в том, что можно построить алгоритм надежного, истинного метода познания, исключающий заблуждения. В этой связи нельзя не согласиться с мнением И.Т.Касавина о том, что «до сих пор в полной мере не осознаны все следствия, вытекающие из того факта, что познание как процесс перехода от незнания к знанию, как поиск и открытие того, что в данный момент отсутствует, носит во многом непредсказуемый, рискованный характер, что истины не гарантирует никакой заранее изобретенный мегод».1 Более того, один и тот же факт или даже группа фактов может подтверждать одну теорию и опровергать другую, и то, что признано заблуждением сторонниками одной теории, может считаться истиной их оппонентами. Одна и та же теория может быть противоречивой с точки зрения одной логической системы и непротиворечивой с точки зрения другой. А с третьей точки зрения, противоречие вообще может рассматриваться как признак адекватности и научности теории. Исследователю, пытающемуся отыскать в теории логический кри1 Касавин И.Т. Постигая многообразие разума // Заблуждающийся разум: многообразие вненаучного знания. М.,1990, с.11. 232 терий истины, следует помнить, что формулы науки могут служить и действительно служат лишь самой общей канвой для упорядоченности описания и постановки практических задач, в частности, для прогнозирования основных последствий того или иного варианта решения социальных проблем. Наивно ожидать непосредственной приложимости всех понятий и выводов теории к любой из возникающих в социальноисторической практике конкретных ситуаций. Принципиально неправильно требовать от теории (особенно фундаментальной) строгой рецептурности, заранее приготовленных ответов на бесчисленные запросы практики. Известный западный методолог науки П.Фейерабенд не без оснований считает, что «...не существует особого метода, который гарантирует успех или делает его вероятным. Ученые решают проблемы не потому, что владеют волшебной палочкой методологией или теорией рациональности, а потому, что в течение длительного времени изучают проблему, достаточно хорошо знают ситуацию, поскольку они не слишком глупы... и поскольку крайности одной научной школы почти всегда уравновешиваются крайностями другой».1 По мнению Фейерабенда, презентации какой-либо науки на обладание единственно правильным методом схожи с претензиями на абсолютную истину и являются предрассудком. Материалистическая же диалектика это не собрание неких годных на все времена и для всех условий правил, которые можно было бы непосредственно приложить к решению конкретных проблем, а общая ориентация и культура мышления, помогающая ясно ставить ту или иную проблему и тем способствовать ее разрешению. И теория материалистической диалектики превращается в свою противоположность метафизику если считать и применять ее как абсолютную истину. ‘ Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986, с.458. |