|
49 теоретически-богословских доктрин не влияет на духовную жизнь верующих. Все христианские конфессии объявляются равными частями единой и невидимой Церкви. Им отвергаются и идеи экуменизма о том, что не только все христианские, но и вероучения всех существующих религий, равны, и человек вправе сам выбирать, как получить спасение. При такой форме экуменизма, по его мнению, человек обезличивает Бога, называя его «нечто», «энергия», «сила», «космос», «природа», «ноосфера» или как-либо иначе. Скептицизм философов и богословов относительно возможности религиозной толерантности как будто подтверждается современными межконфессиональн ыми конфликтами. Очевидно, что как первая (признание возможности полного объединения всех религий), так и вторая (отрицание такой возможности даже чисто теоретически) точки зрения являются крайними. Однако уже присутствие той и другой позиции обнаруживает противоречивую сущность религиозной толерантности, на что обращает внимание А. Кураев. «Разные обязанности есть у человека, считает он, признавать свободу совести мой гражданский долг. Но отстаивать единственность церковной веры мой христианский долг. И первое не должно заглушать второе»1. По мнению В.С. Соловьева, внешнее объединение различных религиозных групп, основанное на вынужденном соглашении, не имеет прочного фундамента и поэтому длительное время сохраниться не может. Религия это дело свободного, нравственного выбора каждого отдельного индивида, следовательно, и объединение верующих должно проистекать из религиозно-нравственных побуждений. Его понимание конфессиональной толерантности обнаруживается в следующих идеях: «Настоящая задача не в том, чтобы перенять, а в том, чтобы понять чужие формы, осознать и усвоить положительную сущность чужого духа и нравственно соединиться с |
бовь отождествляет человека с богом, заявляет он, бога с человеком и, следовательно, человека с человеком; а вера отделяет бога от человека и, следовательно, человека от человека» [194,285]. С его точки зрения, вера разделяет, так как, чтобы доказать правоту своей веры, нужно опровергнуть все остальные вероучения. Вера неизбежно влечет за собой, по Фейербаху, отрицание, отчуждение и замкнутость в границах собственного вероучения. Каждая вера истинна только внутри себя, так что все остальные вероучения представляются для нее заблуждением. Отсюда Фейербах делает вывод, что «вера ограничивает, сужает горизонты человека; она отнимает у него свободу и способность подвергать оценке то, что от него отличается» [194,286]. Кроме того, вера имеет партийный характер, ибо «тесно связана с иллюзией, будто ее дело есть дело бога, ее честь есть честь бога» [ 189,293]. Из этого следует не просто замкнутость одного индивида (верующего) по отношению к другому (неверующему или инаковерующсму), а осуждение, непринятие другого, что в конечном итоге исключает возможности толерантного общения. В результате философ приходит к заключению о том, что религиозная вера нетерпима по своему существу и неизбежно переходит в ненависть. В современной философии также встречаются представления, в которых отвергается возможность существования религиозной толерантности. Например, А.Кураев [93] подвергает критике идеи экуменизма. Он считает неприемлемыми представления экуменизма о том, что все церкви (следует отметить, что речь идет только о христианских конфессиях, нехристианские вероучения им вообще не рассматриваются) обладают истиной, а, следовательно, спасающей силой. При этом разница обрядов и теоретически-богословских доктрин не влияет на духовную жизнь верующих. Все христианские конфессии объявляются равными частями единой и невидимой Церкви. Им отвергаются и идеи экуменизма о том, что не только все христианские, но и вероучения всех существующих религий, равны, и человек вправе сам выбирать, как получить спасение. При такой форме экуменизма, по его мнению, человек обезличивает Бога, называя его «нечто», «энергия», 132 «сила», «космос», «природа», «ноосфера» или как-либо иначе. Скептицизм философов и богословов относительно возможности религиозной толерантности как будто подтверждается современными межконфессиональными конфликтами. Очевидно, что как первая (признание возможности полного объединения всех религий), так и вторая (отрицание такой возможности даже чисто теоретически) точки зрения являются крайними. Однако уже присутствие той и другой позиции обнаруживает противоречивую сущность религиозной толерантности, на что обращает внимание А.Кураев. «Разные обязанности есть у человека, считает он, признавать свободу совести мой гражданский долг. Но отстаивать единственность церковной веры мой христианский долг. И первое не должно заглушать второе» [95,80]. Возникает вопрос, не имеем ли мы дело еще с одной антиномией, которой можно продолжить ряд антиномий Канта: между религиями и церквями, доносящими чистоту их вероучения до верующих, не может быть религиозной толерантности. Между религиями и церквями может быть религиозная толерантность. Но самому Канту такая антиномия была бы чужда, ибо именно он обосновал идею относительности всех вероисповеданий и отрицал наличие абсолютной формы религиозного поклонения. По его мнению, во главе рассуждений о приоритете той или иной религии или равенстве религий должен стоять вопрос о ценности личности, о ценности человеческого бытия как такового. Комментируя идеи Канта об утверждении принципа «постепенного перехода церковной веры ко всеобщей религии разума и, таким образом, к (божественному) этическому государству на земле» [80,144], В.Д.Жукоцкий формулирует основной вывод Канта следующим образом: «Подлинная религиозная солидарность людей возможна не на принципах правильного поклонения Божеству и поиска уникальной церкви для всех религий, а на пути нравственного служения человеку, понимания относительности любых догматических религиозных форм» [62,32]. 133 Идеи И.Канта о ценности личности как глубинном основании религиозной толерантности были развиты русской религиозной философией Х1Х-ХХ веков. По мнению В.С.Соловьева, внешнее объединение различных религиозных групп, основанное на вынужденном соглашении, не имеет прочного фундамента и поэтому длительное время сохраниться не может. Религия это дело свободного, нравственного выбора каждого отдельного индивида, следовательно, и объединение верующих должно проистекать из религиозно-нравственных побуждений. Его понимание религиозной толерантности обнаруживается в следующих идеях: «Настоящая задача не в том, чтобы перенять, а в том, чтобы понять чужие формы, осознать и усвоить положительную сущность чужого духа и нравственно соединиться с ним во имя высшей всемирной истины. Необходимо примирение по существу; существо же примирения есть Бог, и истинное примирение в том, чтобы не по-человечески, а «по-Божьи» отнестись к противнику» [63,108]. Данное основание религиозной толерантности далее было развито в концепции «Я», «Ты», «Мы», где было показано, что личность не является самодостаточной и ее духовное самоопределение возможно лишь в рамках душевнодуховного общения с «Ты» и «Мы». «В откровении «мы», считал С.Л.Франк, нам дан радостный и укрепляющий нас опыт внугренней сопринадлежности и однородности «внутреннего» и «внешнего» бытия, опыт интимного сродства моего внутреннего самобытия с окружающим меня бытием внешним, опыт внутреннего приюта души в родном доме. Отсюда святость, умилительность, неизбывная глубина чувства родины, семьи, дружбы, вероисповедного единства» [200,537]. Эта идея нашла наибольшее воплощение в трудах П.Флоренского, у которого «образ всеединства есть собрание, сообщество личностей, связуемых любовью и силою этой связи образующих также единую личность которая и есть София... Любовь выступает здесь как закон, внутренний принцип всеединства, как сила, созидающая и скрепляющая его» [212,54]. По мнению философа, замкнутость, ограниченность в общении является тупиковым путем. Только обогащение, проис134 |