|
I При таком подходе к анализу речевого поведения, как нам представляется, акцент перемещается в сферу идеального, где качество «уместности» (В.Л.Звегинцев, 1976, 318) возводится в абсолют, в непременное условие успешности коммуникации, а сам успех коммуникации считается обязательным для достижения. Однако уместность и соответствие высказывания конкретным целям общения прерогатива прагматики, оперирующей моделями (постулатами, максимами, стратегиями) общения. Анализ же «реальной коммуникации» между людьми в обществе, с его нерегулярностями, нарушениями, отклонениями от нормы, с крайним разнообразием социальных и функциональных вариантов речевого поведения, анализ такого общения представляет, по выражению Т.Г. Винокур, лакуну, «пропущенное звено, заполнить которое может социокоммуникативная стилистика, описывающая речевое поведение людей в обществе». Рассмотрение речевого поведения в русле стилистики «берет на себя как раз то, что отвергает прагматика: экстралингвистически обусловленные процесс и результат языкового отбора, дифференцирующиеся в зависимости от социально-психологических образов участников речевого акта в их взаимодействии» (Т.Г.Винокур, 1993,22). Категории стиля мы, вслед за Т.Г. Винокур, будем понимать в значениях всей амплитуды терминологии стилистики от стиля языка как языкового употребления, или стилистического узуса, до стиля языковой личности (Ю. Караулов) как речевого образа говорящего, манеры его поведения, манифестируемой речевыми действиями, «поскольку предмет науки о речевом поведении это типизированная речь типизированного человека в типизированных условиях» (Т.Г.Винокур, 1993, 50). Стилистический узус наиболее чувствительная к внеязыковым факторам сторона употребления языка, и его отличие от общеязыкового узуса состоит в прямом выходе на центральный и определяющий социальный фактор характер взаимодействия участников коммуникации, опосредующего частные факторы: тема, цель, форма и ситуация речи (там же, 50). 118 |
'9 9 ориентацией говорящего на слушающего и 3) связанные с оценкой личности говорящего (Краус, 1974). Итак, вариативность языковых средств зависит от параметров двоякого рода от социальных характеристик коммуникантов (социальная дифференциация языка) и от ситуации речевого общения (функциональная дифференциация языка). Синтез этих параметров представляет собой искомый аспект анализа языковой полоролевой вариативности социостилистический. Однако подобный синтез, предполагающий социальную обусловленность стилистической дифференциации языка требует своего обоснования. То, что речевое поведение социально обусловлено и социальное взаимодействие невозможно без языкового взаимодействия (Бондалетов, 1987, 88) не вызывает сомнений. Однако многие социолингвисты понимают под речевым поведением процесс выбора оптимального варианта для построения социально-корректного высказывания. При таком подходе к анализу речевого поведения, как нам представляется, акцент перемещается в сферу идеального, где качество «уместности» (Звегинцев, 1976, 318) возводится в абсолют, в непременное условие успешности коммуникации, а сам успех коммуникации считается обязательным для достижения. Однако уместность и соответствие высказывания конкретным целям общения прерогатива прагматики, оперирующей моделями (постулатами, максимами, стратегиями) общения. Анализ же «реальной коммуникации» между людьми в обществе, с его нерегулярностями, нарушениями, отклонениями от нормы, с крайним разнообразием социальных и функциональных вариантов речевого поведения, анализ такого общения представляет, по выражению Т.Г. Винокур, лакуну, «пропущенное звено, заполнить которое может социокоммуникативная стилистика, описывающая речевое поведение людей в обществе». Рассмотрение речевого поведения в русле стилистики «берет на себя как раз то, что отвергает прагматика: экстралингвистически обусловленные процесс и результат языкового отбора, диффеI 46 * * ренцирующиеся в зависимости от социально-психологических образов участников речевого акта в их взаимодействии» (Винокур, 1993, 22). Вслед за Т.Г. Винокур, категории стиля мы понимаем в значениях всей амплитуды терминологии стилистики от стиля языка как языкового употребления, или стилистического узуса, до стиля языковой личности (Ю. Караулов) как речевого образа говорящего, манеры его поведения, манифестируемой речевыми действиями, «поскольку предмет науки о речевом поведении это типизированная речь типизированного человека в типизированных условиях» (Винокур, 1993, 50). Стилистический узус наиболее чувствительная к внеязыковым факторам сторона употребления языка, и его отличие от общеязыкового узуса состоит в прямом выходе на центральный и определяющий социальный фактор характер взаимодействия участников коммуникации, опосредующего частные факторы: тема, цель, форма и ситуация речи (там же, 50). Попытки классифицировать подсистемы языка с точки зрения стилистической принадлежности ведутся давно, однако эти подсистемы выделяются произвольно в зависимости от точки зрения исследователя, и число их неопределенно велико (Арнольд, 2002). Ю.М. Скребнев приходит к выводу, что количество субъязыков (подъязыков) и стилей бесконечно (Скребнев, 2003). Словарный состав языка представляет собой неоднородную массу, классификация которой является всегда ориентировочной и приближенной (Гальперин, 1981). Так, при составлении Большого англо-русского словаря И.Р. Гальперин выделял два основных пласта слов: литературный пласт лексики и нелитературный пласт. Литературный пласт, в свою очередь, он подразделил на три основные слоя: нейтральная лексика, литературно-книжная лексика общего характера и разговорная лексика общего характера. Нейтральная лексика стилистически не маркирована. Остальные же слои лексики выделяются не абсолютно, то есть не только своими объективными чертами, но и в значительной степени соотносимостью друг с другом. Дальнейшее членение на I 47 |