|
преступление, а форм}" социальной защиты и реабилитации преступников. Но для этого необходимо лишить буржуазное правосудие «его юридической души» — того, что представляет собой «момент иррациональный, мистифицирующий, нелепый именно момент специфически правовой»1, который и создает требование эквивалентного обмена преступления на наказание, которые создали образ рационального, ответственного за свою судьбу преступника, обладающего свободным выбором своей судьбы2. Но такая реформа должна глубоко задеть интересы правящего класса и буржуазного государства, постольку она снимет правосудие с «его идеологического якоря» и делает прозрачными его цели. Это и определяет ограниченность практических результатов, которых добиваются все критикиреформаторы. Пашукаттис считает, что противоречие между социальными целями наказания (снижение преступности, создание более здорового общества) и правовой формой существует не только в книгах и теориях. Это противоречие самой социальной жизни, юридической практики и социальных структур. Пашу кап ис выражает это так: «Формы буржуазного сознания не устраняются одной только идейной критикой, ибо они составляют единое целое с теми материальными отношениями, которые они отражают. Преодоление этих отношений на практике, т.е. революционная борьба пролетариата и осуществление социализма вот единственный путь рассеять эти миражи, ставшие действительностью»3. Далее Пашуканис предпринимает попытку объяснения действующих пенальных санкций с позиций товарной формы и связанного с ней сознания. Он показывает, что в развитых буржуазных странах приговор выражается в арифметических терминах — числе лет в тюрьме и денежных штрафах, что очень соответствует духу товарно-денежных отношений. Со штрафами это ‘ Пашуканис Е.Б. Указ. сом. С. 169. : Там же. С. 170. 3 Там же. С. 175. ПО |
135 ‘Общество в целом’ существует только в воображении юристов. На деле перед нами классы с противоречивыми сталкивающимися интересами».1 ^ Пенальная практика оказывается воплощенной в правовой форме, которая стремится скрыть свое классовое содержание. Благодаря этому создается идеология, согласно которой «конституционное государство» является нейтральным гарантом индивидуальной неприкосновенности и свободы. Пашуканис утверждает, что уголовный суд не только воплощение абстрактной правовой формы, но и «орудие охраны классового господства».1 2 Наказание, в конечном счете, оказывается инструментом классовой борьбы, подобным железным перчаткам, обшитым бархатом всей правовой риторикой 0 равных правах, равной ответственности и т.д. оно прикрывает свою • сокрушительную мощь, направленную на низшиеклассы. С точки зрения экономического подхода к праву, любая реформа наказания ограничена экономическими условиями и классовыми интересами правящей группы. Поэтому наказание всегда должно быть, прежде всею, инструментом подавления. Пашуканис в своих взглядах на реформу наказания был очень близок к западным либеральным реформаторам и считал, что наказанию нужно придать не форму мести или воздаяния за преступление, а форму социальной защиты и реабилитации3 преступников. Но для этого необходимо лишить буржуазное правосудие «его юридической души» того, • что представляет собой «момент иррациональный, мистифицирующий, нелепый... именно... момент специфически правовой»,4 который и создает требование эквивалентного обмена преступления на наказание, которые создали образ рационального, ответственного за свою судьбу преступника, обладающего свободным выбором своей судьбы.5 Но такая реформа должна глубоко задеть интересы правящего класса и буржуазного государства, 1 Там же С. 166. • : Там же. С. 167. 5 Под реабилитацией здесь понимается выработка у преступников целого комплекса социальных и профессиональных навыков, которые помогут им вести законопослушную жизнь. В целом, конечно, все капиталистическое общество нуждается в «реабилитацию). 4 Пашуканис Е.Б. Избранные произведения по общей теории государства и права. М.: Наука. 1980. С. 169. * Там же С. 170. 136 постольку она снимет правосудие с «его идеологического якоря» и делает прозрачными его цели. Это и определяет ограниченность практических результатов, которых добиваются все критики-реформаторы. Критики полагают, что система правосудия построена на ошибочных представлениях о преступлении и наказании и правосудие, вместе с пенальной политикой можно изменить «одной теоретической критикой».1 Пашуканис, будучи марксистом, крайне скептически относится к этому либеральному подходу: «На самом деле абсурдная форма эквивалентности (преступление требует равного наказания Н.Щ.) не вытекает из заблуждения отдельных криминалистов, но из материальных отношений товарнопроизводящего общества и ими питается».2 Пашуканис считает, что противоречие между социальными целями наказания (снижение преступности, создание более здорового общества) и правовой формой существует не только в книгах и теориях. Это противоречие самой социальной жизни, юридической практики и социальных структур.3 Пашуканис выражает это так: «Формы буржуазного сознания не устраняются одной только идейной критикой, ибо они составляют единое целое с теми материальными отношениями, которые они отражают. Преодоление этих отношений на практике, т.е. революционная борьба пролетариата и осуществление социализма вот единственный путь рассеять эти миражи, ставшие действительностью».4 Далее Пашуканис предпринимает попытку объяснения действующих пенальных санкций с позиций товарной формы и связанного с ней сознания. Он показывает, что в развитых буржуазных странах приговор выражается в арифметических терминах числе лет в тюрьме и денежных штрафах, что очень соответствует духу товарно-денежных отношений. Со штрафами это легко понять, а вот с тюремным заключением обстоит сложнее. Пашуканис пишет: «Лишение свободы на определенный, зараенее указанный в приговоре ‘Там же. С. 173. 2 Там же. 1 Там же ‘Там же. С. 175176. |