|
это лишение свободы, в действительности в ней. заключенные: подвергаются дисциплинированию, коррекции, за ними осуществляется надзор все это не предусмотрено законом; ГГашуканис одним из первых обратил внимание на этот своеобразный «зазор» между законом и пенальными практиками. В действительности дело обстоит иначе: «Требуется ли, чтобы каждый потенциальный преступник был в точности осведомлен о методах исправления, которые к нему будут применяться? Нет, дело обстоит гораздо грубее и проще: он должен знать то количество свободы, которым он заплатит в результате судебной сделки»1. Получается довольно интересный результат: право утверждает, что тюрьма' это лишение свободы; действительная практика тюремного заключения показывает,, насколько право искажает реальное положение дел. • Мы видим, что Пашуканис интерпретирует наказание, как плату преступника за преступление, причем, эта плата может быть не эквивалентной, но должна быть, жестко фиксирована. Д. Гарланд пишет, что Пашуканис своим исследованием наказания дал последующим поколениям социологов и философов серьезный урок. Его идентификация формальных сходств, которые связывают проявление пеиальных практик с другими областями социальных практик показывает, как определенные культурные формы проникают в разные сферы социальной жизни до тех пор, пока эти всепроникающие культурные формы, генерируемые и регенерируемые раз за разом в институциональных практиках, не становятся естественными и очевидными1 2. Д. Гарланд таковыми считает идею эквивалентности преступления и наказания, идею автономии субъекта права, лишение свободы, измеренное количеством времени. Все эти явления независимо от того, когда и где они возникли, стали привычными благодаря постоянному применению и приобрели статус естественных и самоочевидных. Пашуканис, 1 Пашуканис Е.Б. Указ. сом. С. 175. 2 СаНат! О. Ор. ей. Р. 116. 112 |
осуществляется надзор все это не предусмотрено законом. Пашуканис одним из первых обратил внимание на этот своеобразный «зазор» между законом и пенальными практиками. Право утверждает ‘пи11а роепа зше 1с§е’ «не может быть наказания кроме того, которое предусмотрено законом». В действительности дело обстоит иначе: «Требуется ли, чтобы каждый потенциальный преступник был в точности осведомлен о методах исправления, которые к нему будут применяться? Нет, дело обстоит гораздо грубее и проще: он должен знать то количество свободы, которым он заплатит в результате судебной сделки».1 Получается довольно интересный результат: право утверждает, что тюрьма это лишение свободы; действительная практика тюремного заключения показывает, насколько право искажает реальное положение дел. Д.Гарланд пишет, что Пашуканис своим исследованием наказания дал последующим поколениям социологов и философов серьезный урок. Его идентификация формальных сходств, которые связывают проявление пенальных практик с другими областями социальных практик показывает, как определенные культурные формы проникают в разные сферы социальной жизни до тех пор, пока эти всепроникающие культурные формы, генерируемые и регенерируемые раз за разом в институциональных практиках, не становятся естественными и очевидными.7 Д.Гарланд таковыми считает идею эквивалентности преступления и наказания, идею автономии субъекта права, лишение свободы, измеренное количеством времени. Все эти явления независимо от того, когда и где они возникли, стали привычными благодаря постоянному применению и приобрели статус естественных и самоочевидных. Пашуканис, связав их исторически с экономическим укладом общества, вскрыл основу наказания в капиталистических странах. Пашуканис показал, как много целей наказания может поместиться в правовых рамках наказания как «лишения свободы»: профилактика 1 2 1 Пашуканис Е.Б. Избранные произведения по общей теории государства и нрава. М.: Наука. 1980. С. 175. 2 Оаг1апс1 О. Рит$Ьтсп1 апб Мо<1ет $ос1еТу. СЫса^о. 1990. Р. 116. |