|
освобождении «исправившегося» преступника. Фуко иронично замечает, что благодаря этому тюремные власти получили значительную автономию и полномочия для успешного выполнения, своих задач. Это вызвало к жизни новую версию деспотизма и предвзятости (преступники, получившие одинаковые сроки тюремного наказания за одно и то же преступление, могли иметь различную «внутритюремную карьеру» и оказаться на свободе в разное время), которая подвергалась критике в старой системе наказания. Новые функции тюрьмы позволили повседневно наблюдать за преступником, описывать его, оценивать и на основе полученной информации переделывать. Эта информация (об индивидуальном поведении каждого преступника в тюрьме) прежде не была доступна для экспертов. Теперь на ее основе появилась новая научная дисциплина — криминология. Фуко делает несколько очень интересных утверждений по этому поводу. С точки зрения закона, преступники ничем не отличаются от всех остальных граждан, кроме того, что они совершили преступление. С точки же зрения тюремных инспекторов, они очень отличаются от нормальных людей. Так тюрьма создала новый тип человека «делинквента», который обладал персональными характеристиками, отличными от «нормального» человека. «В момент, отмечающий исчезновение заклейменного, расчлененного, сожженного, аннигилированного тела пытаемого преступника, появилось тело заключенного, дуплицированное индивидуальностью «делинквента», маленькой душой преступника, которую создал сам аппарат наказания как точку применения власти наказывать и как объект того, что до сих пор называется пенитенциарной наукой»1. Итак, мы подошли к очень важному пункту социологии наказания Фуко: тюрьма не открыла существование делинквентов, она их создала! По Фуко, тюрьма производила делинквентов двумя способами. Один — эго 123 Фуко М. Указ. соч. С 372. |
291 выглядеть не инновациями, которые стали моделями развития, а пунктами трансмиссии дисциплины в новую область. Генеалогический подход позволяет Фуко объяснить быстроту и повсеместное введение тюрьмы тем, что в дисциплинарном обществе тюрьма становилась естественным институтом для борьбы с преступностью. Фуко утверждает, что тюрьма, первоначально рассматривавшаяся как место изоляции преступника от общества, быстро стала дополнительно рассматриваться как дисциплинарный институт, основной задачей которого было реформирование личности преступника путем одиночества, дисциплины, усердного труда под надзором экспертов, которые решали, достаточно ли данный индивид перевоспитался. Отсюда такая эластичность срока заключения в современных западных странах уже после отбывания 1/3 срока может подниматься вопрос о досрочном освобождении «исправившегося» преступника. Фуко иронично замечает, что благодаря этому тюремные власти получили значительную автономию и полномочия для успешного выполнения своих задач. Это вызвало к жизни новую версию деспотизма и предвзятости (преступники, получившие одинаковые сроки тюремного наказания за одно и то же преступление, могли иметь различную «внутритюремную карьеру» и оказаться на свободе в разное время), которая подвергаюсь критике в старой системе наказания. Тюрьма и рождение «новой науки». Новые функции тюрьмы позволили повседневно наблюдать за преступником, описывать его, оценивать и на основе полученной информации переделывать. Эта информация (об индивидуальном поведении каждого преступника в тюрьме) прежде не была доступна для экспертов. Теперь на ее основе появилась новая научная дисциплина криминология. Фуко делает несколько очень интересных утверждений но этому поводу. С точки зрения закона, преступники ничем не отличаются от всех остальных граждан, кроме того, что они совершили преступление. С точки же зрения тюремных инспекторов, они очень отличаются от нормальных людей. Фуко цитирует мнение одного из экспертов по преступникам, Феррю, который писал, что следует рассматривать преступников как сумасшедших, которых 292 необходимо очень тщательно изучать.1 Так тюрьма создала новый тип человека «делинквента», который обладал персональными характеристиками, отличными от «нормального» человека. «В момент, отмечающий исчезновение заклейменного, расчлененного, сожженного, аннигилированного тела пытаемого преступника, появилось тело заключенного, дуплицированное индивидуальностью «делинквента», маленькой душой преступника, которую создал сам аппарат наказания как точку применения власти наказывать и как объект того, что до сих пор называется пенитенциарной наукой»2 Итак, мы подошли к очень важному пункту социологии наказания Фуко: тюрьма нс открыла существование делинквентов, она их создала! По Фуко, тюрьма производила делинквентов двумя способами. Один это создание реальных условий для рецидивизма и появления рецидивной преступности. Это практическое или фактическое порождение делинквентов тюрьмой. Второй это создание делинквентов как категории знания, создание особой эпистемологии делинквентности, благодаря введению понятия «преступного индивида». Тюрьма позволила создать такую абстракцию, «абстрагировав» индивида от общества, сделав его беспрерывно видимым и поэтому удобным объектом изучения, классификации, диагностики и манипулирования. Так возникает систематическое знание о «делинквентах», которое потом дает возможность этих делинквентов отыскивать, диагностировать и т.д. Здесь Фуко во многом повторяет концепцию Томаса Зэза, который еще в начале 60-х годов XX века писал о том, чго психиатрическая классификация порождает больных. Достаточно ввести новую классификационную категорию, как мы тут же начнем находить людей, подпадающих под нее.3 То же произошло, по Фуко, и с делинквентами; благодаря созданной категории они начали отыскиваться в значительных количествах. Таким образом, криминология была создана благодаря власти над телами заключенных, на основе режима «власть знание», а не на непререкаемой истине. ' Там же, С. 370 375. 2 Там же, С. 372. 5 См. 8га$гТ. Мео1с>8У апс! 1п5апйу. ЫУ, ПоиЬМау, 1970. |