Проверяемый текст
Щитов Николай Георгиевич. Влияние основных парадигм социальной теории на понимание природы наказания (Диссертация 2003)
[стр. 126]

«избыточного населения» и контролирует «опасный класс»; В; особенностях уголовного законодательства марксистские теоретики видят явно выраженные классовые интересы доминирующих слоев общества1.
Фуко утверждает далее, что существование класса делинквентов, может
быть использовано для обуздания других видов незаконных (или нежелательных властям) действий различными способами.
Во-первых, полицейские методы
(создание сети агентов, аресты и т.д.) и постоянный надзор могут быть использованы для политических целей.
Вторым важным моментом является то, что хищническая природа делинквентности (которая направлена в действительности против малоимущего класса) делает делинквентов объектом ненависти со стороны рабочего класса, которые начинают требовать, чтобы был установлен «закон и порядок».

Наконец, понимание, что преступление часто ведет к тюремному заключению и включению в класс преступников, значительно снижает желание нарушать закон среди уже законопослушных граждан.
Вокруг преступного класса формируется целая мифология о его опасности, коварстве, крайней жестокости, что приводит к его дальнейшей изоляции от законопослушных граждан.

Ко всему прочему, тюрьма полезна тем, что вокруг нее образовалось несколько групп достаточно высокооплачиваемых экспертов, для которых
исчезновение тюрьмы будет катастрофой.
К этой группе Фуко относит криминологов, психиатров, психологов и социальных работников.
С этих позиций тюрьма не так хорошо контролирует преступность, как контролирует рабочий класс, создавая (а, не предотвращая) делинквентность.
Это и является основной' для продолжающего успешного существования тюрьмы.
Конечно, это совершенно иное, чем то, что открыто, провозглашают доминирующие группы общества.

1 СЫипЬИхя И'.
То\\аг<1 а РоПпса! Есопошу оГОпте // ТНсогу апс! Зоасгу.
№2 Зиттег, 1975.
Р.
149.
126
[стр. 295]

295 полицейскими агентами.
Созданием хорошо очерченного класса преступниковрецидивистов тюрьма гарантирует, что рецидивисты хорошо известны властям, • их легче контролировать и держать под надзором полиции.
Здесь заметно отличие концепции Фуко от марксистской теории делинквентности, которая более прямолинейно утверждает, что капиталистическое общество так решает проблем}' «избыточного населения» и контролирует «опасный класс».
В особенностях уголовного законодательства марксистские теоретики видят явно выраженные классовые интересы доминирующих слоев общества.1 Фуко утверждает далее, что существование класса делинквентов может
быль использовано для обуздания других видов незаконных (или нежелательных властям) действий различными способами.
Во-первых, полицейские методы
I (создание сети агентов, аресты и т.д.) и постоянный надзор могут быть использованы для политических целей.
Фуко пишет о политическом применении делинквентности: «Политическое использование делинквентов как информаторов и провокаторов было фактом задолго до начала XIX в.
Но после Революции эта практика приобрела совершенно иное значение: внедрение в политические партии и рабочие организации, рекрутирование бандитов против забастовщиков и повстанцев, организация специальной полиции, работающей прямо с легальной полицией, способной, если необходимо, стать разновидностью параллельной армии ...
все это * представляет разнообразие незаконной деятельности ...для выгоды и власти доминирующего класса».2 Вторым важным моментом является то, что хищническая природа делинквентности (которая направлена в действительности против малоимущего класса) делает делинквентов объектом ненависти со стороны рабочего класса, которые начинают требовать, чтобы был установлен «закон и порядок».
1 См.
СНатЫвз М.
То\уагс1 а РоПйса! Есопоту оГСпте // ГЬеогу аж! 8оае1у.
2 (Зиттег), 1975, р.
149 170, 8.
ЗрйЯге.
То*а1ч1 а Магх1ап ТНсогу оГ ЦеУ1апсс // Зос1а1 РгоЫсгт, 22(5).
1975, р.
638-651; К.
Оитпеу.
С1аь<>, Яи«с.
Спте.
Уогк, 1977.
; Фу ко М.
Надавать и наказывать.
М., 1999.
С.
411 412.


[стр.,296]

296 Наконец, понимание, что преступление часто ведет к тюремному заключению и включению в класс преступников, значительно снижает желание нарушать закон среди уже законопослушных граждан.
Вокруг преступного класса формируется целая мифология о его опасности, коварстве, крайней жестокости, что приводит к его дальнейшей изоляции от законопослушных граждан.

Фуко замечает, что это было нелегко сделать особенно в условиях города.
На это были потрачены большие усилия.
Чтобы сохранить враждебность к делинквентам, власти использовали их в качестве агентовинформаторов, полицейских шпионов, штрейкбрейкеров и наемных бандитов.
Очень удачной была стратегия смешивания разных видов преступлений уголовных и политических.
Участники рабочих движений, забастовок, диссиденты, смешивались в тюрьме с уголовниками.
Гак происходила контаминация политическою движения уголовниками (которые внедрялись как провокаторы в рабочее движение, их использовали как «подсадных уток» в тюрьмах).
Фуко поднял интересный вопрос.
Действительно, не является ли расцвет терроризма в XX в.
непредвиденным и непреднамеренным последствием стремления властей смешать политических преступников с уголовниками для дискредитации политических движений? В результате политические партии могли перенять уголовные технологии борьбы с соперниками.
Все это, помноженное на организацию и интеллектуальный потенциал политических партий, может привести к ощутимым последствиям.
И в дореволюционной России власти сажали политических заключенных в одни тюрьмы с уголовниками.
От кого набрался уголовных замашек революционер Коба? Ведь до попадания в тюрьму он плохо знал, кто такие уголовники вообще.
Это можно рассматривать как еще один пример «иронии истории»: желая сравнять политических заключенных с уголовниками, власти в ответ получили уголовные методы борьбы против себя (по крайней мере, в некоторых странах, например, в дореволюционной России).
Ко всему прочему, тюрьма полезна тем, что вокруг нее образовалось несколько групп достаточно высокооплачиваемых экспертов, для которых


[стр.,297]

297 исчезновение тюрьмы будет катастрофой.
К этой группе Фуко относит криминологов, психиатров, психологов и социальных работников.
С этих позиций тюрьма не так хорошо контролирует преступность, как контролирует рабочий класс, создавая (а не предотвращая) делинквентность.
Это и является основной для продолжающего успешного существования тюрьмы.
Конечно, это совершенно иное, чем то, что открыто провозглашают доминирующие группы общества.

Фуко настаивает, что эти функции тюрьмы были распознаны, и затем сформировалась сознательная стратегия, основанная на их использовании.
Тюрьма сохраняется именно благодаря своей несостоятельности в борьбе с преступностью, а не по каким-то иным причинам, заключает Фуко.
Тюремный архипелаг.
В этой части работы Фуко показывает, как границы между тюрьмой и другими социальными институтами постепенно становятся все более неотчетливыми.
Школа, фабрика, больницы начинают применять тюремные техники дисциплинирования своей популяции.
Фуко показывает, как люди могут переходить из одного института в другой, более близкий к тюрьме на примере «проблемных» подростков, которых из школы помещают в специальные «корректирующие» заведения, очень приближенные по своему режиму к тюрьме, а оттуда им прямая дорога в тюрьму.
Фуко полагает, что существует некий тюремный континуум, покрывающий все общество невидимой сетью.
Он называет его ЧЬе сагсега1 агсЫре1а&о’ «тюремный архипелаг» (здесь Фуко использует аллюзию на «архипелаг Гулаг», чтобы показать фактическую близость западных демократий к тоталитарному режиму).
Фуко пишет, что если раньше такие формы девиантного поведения как преступление, грех и просто плохое поведение были разделенными, потому, что подпадали под действие разных критериев и разных «ведомств» (суд, покаяние, ограничение свободы), то введение тюремного заключения начало их сближать.
«Лишение свободы, использующее механизмы надзора и наказания, действует, напротив, в соответствии с принципом относительной

[Back]