|
органов; очень неполно отражают реальную криминологическую обстановку. Однако при всей своей неполноте, относительности и даже искажен мости годовые уровни учтенной преступности (судимости), взятые за много лет, неполно отражая криминологическую реальность, более или менее адекватно передают ее основные тенденции и закономерности. Если это так, данные о динамике преступности и судимости в СССР представляют собой реальный статистический факт. А это значит, что было бы большим упрощением полагать, что относительно невысокий уровень регистрируемой уголовной преступности в СССР (при ее интенсивном росте в последнюю четверть века) по сравнению с данными 20-х годов или других стран связан только с ущербным идеологизированным уголовным учетом. Рассматриваемые статистические факты нельзя объяснить преимуществами социализма, как это делалось в недалеком прошлом. Хотя нельзя отрицать, что-определенное улучшение условий жизни в 30-е годы и особенно в послевоенные годы могло позитивно сказаться на уровне противоправного поведения. Но основные причины, относительно умеренного уровня преступности в СССР и его снижения в определенные исторические периоды были связаны не столько с чрезмерно идеологизированными «преимуществами социализма», сколько с тотальным государственным и общественным, открытым и тайным контролем за поведением и деятельностью людей, со страхом перед репрессивным режимом. Попытка автора включить в объяснение причин относительно низкого уровня уголовной преступности и даже ее сокращения в СССР и других социалистических странах тотальный контроль за поведением и деятельностью людей’ у некоторых может вызвать сомнение1 2, поэтому вглядимся в этот контроль глубже. Резонен вопрос: как же массовые репрессии могли сдерживать преступность, если они сами являются ее 1 См.: Лунеев В.В. Преступность в СССР: основные тенденции и закономерности // Советское I ос-во и право. №8. 1991. 2 Криминология: Учебник/Под рсд. И.Ф. Кузнецовой, Г.М. Миньковского. М., 1995. |
0.5-1-, 19G1 1966 1971 1976 Годы 1981 1986 1991 ' 1 Преступления " —"2 Лица .... 4 Осужденные 3 Заключенный Рис. 3. Динамика основных криминологических показателей в СССР (1961—1991 гг.). Таким образом, статистические сведения об общем уровне зарегистрированной преступности в СССР и его динамике за предыдущие годы требуют глубокого качественного анализа и весьма критической оценки. Ясно одно, что показатели преступности, будучи исторически конкретными, коррелируемыми с динамикой политических, социально-экономических процессов, с изменениями уголовной политики, уголовного законодательства и следственно-судебной практики, с объективными и субъективными возможностями правоохранительных органов, очень неполно отражают реальную криминологическую обстановку. Однако при всей своей неполноте, относительности и даже искаженности они являются более или менее репрезентативными. Поэтому годовые уровни учтенной преступности (судимости), взятые за много лет, неполно отражая криминологическую реальность, более или менее адекватно передают ее основные тенденции и закономерности. Если это так, то приведенные выше данные о динамике преступности и судимости в СССР Глава 2 Тенденции преступности в СССР 75 представляют собой реальный статистический факт. А это значит, что было бы большим упрощением полагать, что относительно невысокий уровень регистрируемой уголовной преступности в СССР (при ее интенсивном росте в последнюю четверть века) по сравнению с данными 20-х годов или других стран связан только с ущербным идеологизированным уголовным учетом. Такая тенденция действительно существовала. Однако надо иметь в виду и следующее: абсолютные данные о преступности в 30—80-е годы представляли собой совершенно секретные сведения. Поэтому не было особой нужды их фальсифицировать, хотя и таких фактов было предостаточно443 . Они были мотивированы чаще всего "карьерными" мотивами. С ними боролись. Но эта борьба, в свою очередь, была "показушной" и не менее "карьерной". Карательные органы поощрялись за выявление преступлений и злоупотреблений, с поправкой, естественно, на их политическую мотивацию, так как укрывательство преступлений могло рассматриваться при определенных обстоятельствах как контрреволюционное деяние. С другой стороны, борьба с преступностью (учтенной) была по канонам того времени "принципиальной". К реальному лишению свободы осуждались лица, посягнувшие на килограмм колхозной картошки45 . Все это дает основание предположить, что уголовная статистика того времени, будучи неполной и искаженной, адекватно отражала тенденции судебной практики, а латент-ность преступности в сталинское время была не выше, чем во времена застоя. Рассматриваемые статистические факты нельзя объяснить преимуществами социализма, как это делалось в недалеком прошлом. Хотя нельзя отрицать, что определенное улучшение условий жизни в 30-е и особенно в послевоенные годы могло позитивно сказаться на уровне противоправного поведения. Но основные причины относительно умеренного уровня преступности в СССР и его снижения в определенные исторические периоды были связаны не с выдуманными преимуществами сталинского социализма, а с тотальным государственным и общественным, открытым и тайным контролем за поведением и деятельностью людей, с генерализованным страхом перед репрессивным режимом. Роль любого жесткого социального контроля, а не только тотального, криминологически значима. На это обратила внимание американский криминолог Фреда Адлер, которая на основе анализа данных Первого обзора ООН выбрала 10 стран, различных по Уровню развития демократии и экономики, но в которых был низкий уровень преступности: Швейцарию, Ирландию, Болгарию, ГДР, Коста-Рику, Перу, Алжир, Саудовскую Аравию, Японию, Непал. Изучая их, она пришла к важному выводу, что эти очень разные ст раны объединяет одно — жесткий социальный контроль за поведением и деятельностью людей: полицейский, религиозный, семейный, клановый, производственный, общинный и т. д.4с Одной из э ффективных форм контроля является контроль коммунистический, тотальный. Глава 2. Тенденции преступности в СССР 77 ся в условиях четкого законодательства, соблюдения необходимого порядка, дисциплины и правил игры. Но нельзя не сказать, что у российских властей в условиях системного экономического и политического кризиса после распада СССР не было возможности выбирать, что делать сначала, что потом. Переход к рынку без необходимого правового регулирования был вынужденным и, может быть, единственным выходом. У них не было ни опыта, ни достаточных знаний. Многим из них представлялось, что рынок все сам расставит по своим местам. Да, у него огромные возможности саморегулирования, но только не в контроле за преступностью. Если бы это было иначе, то в исторически рыночных странах ее давно бы не было. Таким образом, развал социального правоохранительного контроля в СССР, России и других странах связан не столько с рыночной экономикой и соответствующей демократизацией, сколько с неадекватной политикой, с объективной (возможности были крайне ограничены) и субъективной недееспособностью новых властей к правовому управлению обществом, с их стремлением побыстрее разделаться со "стрелочниками" прежнего тоталитарного режима, с боязнью новой правящей элиты перед правоохранительными органами, которые они чаще всего идентифицировали с ГПУ 1937 года, с бедственным (финансовым, материальным, кадровым и т. д.) положением системы уголовной юстиции, со спровоцированным уходом из нее профессионалов49 . Моя попытка включить в объяснение относительно низкого уровня уголовной преступности и даже ее сокращения в СССР и других социалистических странах тотальный контроль за поведением и деятельностью людей50 у некоторых исследователей вызывает сомнение51 . Поэтому вглядимся в этот контроль глубже. В общем плане его зловещий характер очевиден, тогда как его "антикриминогенная" функция не находится на поверхности. Ведь одной из составляющих этого контроля были массовые репрессии. Поэтому резонен вопрос: как же массовые репрессии сдерживают преступность, если они сами являются ее важнейшими показателями? Существенные различия между политическими репрессиями и уголовной преступностью не выпячивались. Да и вряд ли кто посмел бы эти явления сопоставлять. Усиление, разветвление, латентизация тотального контроля в сталинский период прямо коррелировали с тенденциями снижения уголовной преступности. Оно было особенно заметным в 30—50-е годы в связи с расширением политических репрессий. Эти тенденции традиционно увязывались с Упрочением нового строя. Нельзя отрицать и определенного улучшения жизни перед войной и после нее, что для измученного со-в етского народа имело свой антикриминогенный эффект. Вылупить же "антикриминогенную" функцию тотального контроля в таких условиях непросто. Она могла более рельефно проявиться п ри снижении и разрушении тотального контроля, но при сохранении "поступательного" коммунистического строительства, что история и предоставила. |