|
построить на демократической и строго правовой основе. Он также может иметь многие составляющие: и экономическую, и правовую, и организационную, и идеологическую, и социально-психологическую, и, несомненно, репрессивную, но в основе этих составляющих должны лежать не абстрактные интересы государства, которые в своем конкретном воплощении являются интересами власть имущих, а законные интересы личности и прав человека. Необходимо отметить, что в СССР доминирующим видом уголовного наказания (до 60 % и более) было лишение свободы. Содержать преступников в тюрьмах и исправительно-трудовых учреждениях различных типов было дорого даже тогда, когда заключенные занимались изнурительным принудительным трудом, находились в трудных климатических и производственных условиях, плохо приспособленных для жизни бараках с низким уровнем жизнеобеспечения. Новые места лишения свободы практически не строились, а преодоление их перенаселенности, прежде всего, решалось путем уплотнения, ежегодных закрытых и открытых освобождений (амнистий) заключенных и направления их на лесоразработки и химические предприятия; путем внесения многочисленных изменений в разделы уголовных кодексов о наказании, принятия других организационных мер, рождаемых в ГУЛАГе (ГУМЗе, ГУИДе, ГУИНе) МВД СССР. В 1961 г., например, в стране насчитывалось 1 205 ИТК с лимитом мест на 644 049 заключенных, а в 1991 г. колоний осталось 1 053 (как правило, тех же самых), но уже с лимитом мест на 1 136 540 человек, то есть вдвое большим. Начиная с 1970 г. перенаселенность ИТК и других мест лишения свободы стала хронической. Она вынудила Президиум Верховного Совета СССР принять более 20 указов (в некоторые годы принималось по 2 3 указа), вносящих изменения и дополнения в разделы уголовного законодательства о наказании, назначении наказания и освобождении от наказания. Некоторые нормы пересматривались но нескольку раз. Большинство новелл принималось для того, чтобы как-то справиться с 159 |
80 Часть I. Общие тенденции преступности лировались широкой уголовно-правовой ответственностью за недонесение о готовящихся или совершенных преступлениях. Доносчики считались героями (Павлик Морозов). Оперативная составляющая включала в себя тайную и явную, государственную и общественную слежку за всеми, и особенно за теми людьми, которые по каким-то признакам выбивались из общей послушной колонны строителей коммунизма. Даже в последний год существования СССР, когда тотальный контроль, осужденный мировой и отечественной общественностью, сокращал сферу своей деятельности и практически саморазрушался, спецслужбы вели тайное наблюдение и подслушивание за высшими должностными лицами страны, в том числе и за ее Президентом. Одной из действенных форм открытой слежки была строгая система прописки, введенная Постановлением ЦИК и СНК СССР "Об установлении единой паспортной системы по Союзу ССР и обязательной прописки паспортов" от 27 декабря 1932 г. Репрессивная составляющая интегрировала и венчала тотальный контроль в целом. Она была последней, но не единственной "инстанцией", удерживающей народ и каждого отдельного человека в страхе перед нарушением партийно-государственных предписаний. Краткий анализ основных составляющих сталинского (я полагаю, Сталин являлся его главным конструктором) контроля за поведением и деятельностью людей показывает, что такой контроль действительно был всеохватывающим и всеобъемлющим, т. е. тотальным. Деление его на отдельные составляющие условно. Не случайно многие их черты трудно причислить к какой-то одной составляющей. Если рассматривать этот контроль с позиций охраняемого им режима, то сталинский тотальный контроль можно назвать гениальным изобретением, вобравшим в себя все "лучшее" из прежних авторитарных диктаторских режимов. С криминологической точки зрения такой контроль можно признать "эффективным" и криминальным одновременно. Он лишь подтвердил давно известную мысль: эффективно бороться с преступностью можно лишь ее же методами. Удерживая на относительно низком уровне уголовную преступность простых смертных, тотальный контроль за поведением и деятельностью людей не "искоренял" ее, а "переплавлял" в преступность властей против своего народа. Поэтому общая результирующая преступности в тоталитарных режимах (коммунистических, фашистских, религиозно-фундаменталистских и др.) объективно вряд ли может быть ниже преступности в демократических странах. Второй вывод: жесткий многоаспектный социальный контроль над преступностью — печальная необходимость нашего времени Позитивно криминологически значимым он может быть лишь тогда, когда его удается построить на демократической и строго правовой основе. Он также может иметь многие составляющие: и экономическую, и правовую, и организационную, и идеологическую, и социально-психологическую, и, несомненно, репрессивную, но в основе этих составляющих должны лежать не абстрактные интере 444 Часть III. Контроль над преступностью тронным мониторингом, исправительные строевые лагеря, частные тюрьмы и тюрьмы "максимакси", организованные по карцерному типу с одночасовой одиночной прогулкой для опасных насильственных преступников. Эффективность пенитенциарных нововведений остается спорной, а криминологическая реальность толкает на новые поиски11 . В отдельных странах данные проблемы решаются на очень высоком уровне. Ознакомление с книгой "Заключенные в Дании", где подробно описаны все датские тюрьмы, показывает, что условия содержания в них заключенных12 являются, по нашим меркам, "курортными". Однако такие условия даже для некоторых европейских стран являются пока недостижимыми. В СССР доминирующим видом уголовного наказания (до 60% и более) было лишение свободы. Содержать преступников в тюрьмах и исправительно-трудовых учреждениях различных типов было дорого даже тогда, когда заключенные занимались изнурительным и принудительным трудом, находились в трудных климатических и производственных условиях, в плохо приспособленных для жизни бараках с низким уровнем жизнеобеспечения. Новых мест лишения свободы практически не строилось, а преодоление их перенаселенности прежде всего решалось путем уплотнения, ежегодных закрытых и открытых освобождений (амнистий) заключенных и направления их на лесоразработки и химические предприятия, внесения многочисленных изменений в разделы уголовных кодексов о наказании, принятия других организационных мер, рождаемых в ГУЛАГе (ГУМЗе, ГУИДе, ГУИНе) МВД СССР. В 1961 году, например, в стране насчитывалось 1205 ИТК с лимитом мест на 644 049 заключенных, а в 1991 году колоний осталось 1053 (как правило, тех же самых), но уже с лимитом мест на 1 136 540 человек, т. е. вдвое большим (см. табл. 6 и рис. 3). Таблица 6 Динамика лимита мест в ИТК и реальной численности содержащихся в них заключенных в 1961—1991 годы Годы 1 ІТК Лимит Число Переполнение(+), / \ всего "лесных" мест заключенных незаполненные(-) 1961 1 205 _ 644 049 543 981 100 068 1962 1 172 699 250 763 756 + 64 506 1963 1 207 272 850 031 877 592 + 27 561 1964 1 188 284 886 741 814 619 72 122 1965 1 107 266 829 703 731 722 97 981 1966 1 062 240 800 029 721 351 78 678 1967 1 050 235 809 054 866 254 + 57 200 1968 1 114 236 871 532 860 574 10 958 1969 1 112 243 887 953 820 706 67 247 1970 1 101 243 903 038 909 809 + 6 771 1971 1 083 240 909 637 917 439 + 7 802 1972 1 088 243 862 803 900 322 + 37 519 1.2-0.8-1.4 0.4 1961 І966 1971 1976 Годы 1981 п—І—І—І—г~ 1986 1991 • Заключенные Лимит мест Зшсл. в ИТК Рис. 3. Динамика числа заключенных и мест в ИТК (1961—1991 гг.). Начиная с 1970 года перенаселенность ИТК и других мест лишения свободы стала хронической. Она вынудила принять Президиумом ВС СССР более 20 указов (в некоторые годы принималось по 2—3 указа), вносящих изменения и дополнения в разделы уголовного законодательства о наказании, назначении наказания и об освобождении от наказания. Некоторые нормы пересматривались |