Общий вывод из анализа тенденций мер уголовного наказания вРоссии за период ее суверенного развития неоднозначен. С одной стороны, идет противоречивый процесс демократизации системы уголовной юстиции и гуманизации уголовной ответственности, расширения альтернативных лишению свободы мер уголовного наказания, снижения их тяжести. И все это работает, нравится нам это или не нравится, на ослабление уголовноправового контроля над преступностью и, к сожалению, на увеличение ее реальной безнаказанности и самодстерминации. С другой стороны, преступность интенсивно растет, в большей мере тяжкая и особо тяжкая, и никто определенно не знает, что с ней делать. Решение задачи эффективной борьбы с преступностью подталкивает общество к качественным изменениям социально-правовых и политических характеристик. В этих условиях авторитаризм, обещающий беспощадную борьбу с правонарушителями, может быть воспринят значительной частью общества как избавление от криминального кошмара. Эффективность и гуманность вновь сталкиваются лбами. За их противостоянием кроются более глубокие причины. Дилемма «относительно низкая преступность в авторитарных режимах и относительно высокая преступность в демократических системах» коррелирует с дилеммой «равенство и свобода». Уголовно-правовой контроль над преступностью также ограничен. Уголовное наказание в XX в. переживало глубочайший кризис. Человеческое общество связывает свое развитие с дальнейшим сужением и гуманизацией уголовной ответственности. Тем не менее, уголовно-правовой контроль над преступностью остается самым зримым и мобильным. Общество не может отказаться от него. С дальнейшим ростом и «совершенствованием» преступности уголовно-правовой контроль должен будет углубляться и дифференцироваться, действуя в единой связке с криминологическим контролем. Практическая реализация уголовно-правового и криминологического контроля невозможна без ограничения человеческих прав и свобод, но 192 |
466 Часть III. Контроль над преступностью лиям в ближайшие трудные годы не приходится: нет ни денег, ни кадров, ни других возможностей. Когда же я говорю "не допустит", то я имею в виду давнюю высокоразвитую способность милиции и других правоохранительных органов регистрировать только то, что они в состоянии как-то расследовать. Как и в советское время, продолжает действовать санкционированная нажимом и молчаливым согласием их руководства традиция доказывать начальству (а не народу) свою способность бороться с преступностью фальсифицированным путем, т. е. путем выборочной регистрации преступлений. Реальная преступность (учтенная + латентная) в 2000 году может вплотную подойти к 6—8тысячному уровню в расчете на 100 тыс. населения, а регистрируемая преступность — к 3 тыс. при абсолютных показателях, близких к 5 млн. преступлений в год. Полученные данные приближают преступность в России к национальному порогу качественного и количественного насыщения, за которым "дрейфующий" уровень терпимости народа может оказаться в положении "переполненной чаши", в связи с чем криминальность общества из криминологической и правоприменительной проблемы может превратиться в острую политическую проблему, а то и катастрофу, решение которой подталкивает общество к качественным изменениям социально-правовых и политических характеристик. В этих условиях авторитаризм, обещающий беспощадную борьбу с преступностью, может быть воспринят значитель4 г с с 1 5 s и О) ч о ф О, С О 1=3 1986 1988 1990 1992 1994 Годы 472 Часть III. Контроль над преступностью ной жизни компьютерными файлами и нравственных суждений ультраконсерватизмом могут быть издержки, вплоть до изменения конституции17 . Прямо скажем: прогноз Дж. Беннетт является мрачным, но он отражает реальные криминальные тенденции в США, а может быть, и в мире начала третьего тысячелетия. Аналогичные симптомы мы наблюдаем и в России. Было бы большим упущением не воспользоваться негативным американским опытом в заблаговременном недопущении развития преступности и борьбе с ней по описанным сценариям. Но вряд ли российские власти этому внемлят. Нет ни сил, ни возможностей, ни времени. 3. Криминальный капкан: где выход? Доминирующей криминологической тенденцией на ближайшие годы остаются продолжающийся рост преступности в мире, повышение ее тяжести и общественной опасности с одновременным отставанием социально-правового контроля от растущей мобильной и мимикрирующей криминализации общественных отношений. Эффективность и гуманность вновь сталкиваются лбами. За их противостоянием стоят более глубокие причины. Дилемма "относительно низкая преступность в авторитарных режимах и относительно высокая преступность в демократических системах" коррелирует с дилеммой "равенство и свобода". Равенство более полно реализуемо в тоталитарном социализме (коммунизме), свобода — в демократическом капитализме. Что предпочтительнее? В начале нашего века Россия выбрала равенство, Западная Европа — свободу. Что получилось — общеизвестно. Согласно древнему воззрению равенство представляет опасность для свободы18 . Но свобода более криминогенна, чем равенство. В то же время удержание последнего в объективно противоречивом мире стоит не меньших, а больших жертв. Где выход? Именно в связи с этим человеческое сообщество в конце XX века оказалось в криминальном капкане, выйти из которого без критического пересмотра устоявшихся стратегий, видимо, не удастся. Тоталитиаризм различных мастей (коммунистический, фашистский, националистический, религиозно-фундаменталистский и т. д.) чрезвычайной жестокостью и насилием может укоротить традиционную уголовную преступность, но он криминален по своей внутренней природе и методам управления обществом. В общей сложности криминальность в тоталитарных странах является высокой и складывается из двух неравных частей: из относительно низкой более или менее контролируемой уголовной преступности и широко распространенных обвинений в "политических" преступлениях против режима, которые по сути своей являются преступностью властей против своего народа. Последняя составляющая преступности представляет основную опасность. И хотя тоталитаризм, особенно фашистский и коммунистический, дискредитирован, он остается во многих странах в классическом или усеченном вариан Глава 16. Прогноз преступности 479 ший кризис. Человеческое общество связывает свое развитие с дальнейшим сужением и гуманизацией уголовной ответственности. Тем не менее уголовно-правовой контроль преступности остается самым зримым и мобильным. Общество не может отказаться от него. С дальнейшим ростом и "совершенствованием" преступности уголовно-правовой контроль будет углубляться и дифференцироваться, действуя в единой связке с криминологическим контролем. Практическая реализация уголовно-правового и криминологического контроля невозможна без ограничения человеческих прав и свобод, но ограничения узаконенного. Общество вынуждено будет идти на новые и новые ограничения в целях более эффективного контроля за преступностью и своего собственного выживания, в целях подтягивания правового противодействия к растущей и мимикрирующей преступности. Ныне, когда права и свободы человека становятся общепризнанной и непреходящей человеческой ценностью, когда их расширение представляется единственной реальной тенденцией, очень трудно себе представить добровольное ограничение этих прав в целях сужения возможностей преступности. Но это тоже реальная тенденция, и она последовательно реализуется в законодательстве многих стран. Досмотр в аэропортах, особенно на международных линиях, по сути своей является тотальным обыском всех пассажиров, но мы его терпим в целях собственной безопасности. К этому же относится сплошная дактилоскопия, всеобщее декларирование доходов и расходов, всеобщий регистр населения с налоговым, медицинским, уголовным и иными блоками и другие нежелательные установления. Ближайшее будущее человечества — свободное демократическое общество, но с надежным дифференцированным и жестким социально-правовым контролем за реальными и возможными криминальными процессами. Только на этом пути можно будет удерживать преступность и другие девиации на социально-терпимом уровне. Самоограничиться заставит страх перед диктатурой растущей и наглеющей преступности. Упоминание о страхе на первый взгляд может показаться оскорбительным для homo sapiens. И хотя страх всегда был сильнейшим мотиватором всего живого, для человека он представляется унизительным. Человек, подверженный страху, испокон веков считался трусом. Но я говорю не об иррациональном страхе индивида за свою жизнь, а об осознанном страхе человеческой цивилизации за свое существование.Очень часто мы слышим: "Красота спасет мир". Нет сомнения в том, что красота созидательна и вносит существенный вклад в спасение мира. Но его спасет все-таки не красота, а страх перед самоуничтожением. Страх перед коммунизмом интенсивно цивилизовал капитализм как социальную систему. Третью мировую войну сдерживает не отсутствие амбиций к господству над другими, не красота, а тот же страх перед ядерным самоуничтожением, средства которого не случайно называют оружием сдерживания. Аналогичные суждения можно привести по поводу усиливающейся экологической или иной глобальной опасности. |