130 на и актуальна в условиях переходного периода, характеризующегося дестабилизацией общественных отношений и падением регулятивной роли социальных норм и институтов. В этом случае мы не должны забывать о том большом вкладе, который могут внести в укрепление законности, правопорядка и защиту прав человека органы правосудия, будущие службы парламентского представителя по правам человека, соответствующие службы президентской власти и др. Связь прокуратуры как координирующего органа с ними должна строиться не через обязательные решения, а путем выработки совместных рекомендаций по вопросам правовой политики, путем обмена информацией, использования статистики, обобщений и т.п. Федеральный Закон о прокуратуре РФ (1995 г.) в редакции 10 февраля 1999 года, включил в число функций прокуратуры координацию деятельности по борьбе с преступностью (ст.1). Статья 8 этого закона устанавливает правило, согласно которому Генеральный прокурор и подчиненные ему прокуроры РФ «координируют деятельность по борьбе с преступностью органов внутренних дел, органов федеральной службы безопасности, органов налоговой полиции, органов таможенной службы и других правоохранительных органов». Здесь, как видим, функция координации ограничена только сферой борьбы с преступностью, а суды в числе координируемых органов впрямую не указаны. В связи с этим составители проекта Положения о координации деятельности по борьбе с преступностью ориентировали его только на деятельность правоохранительных органов. При этом суд был выведен из числа участников координационной деятельности. С судами «осуществляется взаимодействие для достижения целей координации». Такая «деликатность» по отношению к суду понятна, ибо не может не учитываться его высокий статус. Вместе с тем, столь решительное |
налоговая полиция и др.); в-третьих —возрастающим правовым нигилизмом, разрушительно влияющим на правопорядок в целом. Эти же причины заставляют нас думать о расширении предмета координации путем включения в него деятельности по обеспечению законности, охране прав граждан. Такая постановка вопроса правомерна и актуальна в условиях переходного периода, характеризующегося дестабилизацией общественных отношений и падением регулятивной роли социальных норм (права, морали) и институтов. В этом случае мы не должны забывать о том большом вкладе, который могут внести в укрепление законности, правопорядка и защиту прав человека органы правосудия, будущие службы парламентского представителя по правам человека, соответствующие службы президентской власти и др. Но связь прокуратуры как координирующего органа с ними должна строиться не через обязательные решения, а путем выработки совместных рекомендаций по вопросам правовой политики, путем обмена информацией, использования статистики, обобщений и т.п. При подготовке новой редакции Закона о прокуратуре для обсуждения была предложена следующая формулировка соответствующей статьи. Координация деятельности по борьбе с преступностью, обеспечению правопорядка, охране прав граждан». «Прокуратура осуществляет координацию деятельности правоохранительных органов (МИД, налоговой полиции, таможенной службы, федеральной службы безопасности и др.) по борьбе с преступностью, обеспечению правопорядка, охране прав граждан и интересов государства. При выполнении этой задачи прокуратура взаимодействует с органами судебной власти, парламентским Уполномоченным по правам человека и другими государственными и общественными организациями, деятельность которых способствует укреплению правопорядка, охране прав граждан от преступных посягательств, борьбе с преступностью»173. Федеральный Закон о прокуратуре РФ (1995 г.) включил в число функций прокуратуры координацию деятель261 ности по борьбе с преступностью (ст.1). Статья 8 этого закона устанавливает правило, согласно которому Генеральный прокурор и подчиненные ему прокуроры РФ «координируют деятельность по борьбе с преступностью органов внутренних дел, органов федеральной службы безопасности, органов налоговой полиции, органов таможенной службы и других правоохранительных органов». Здесь, как видим, функция координации ограничена только сферой борьбы с преступностью, а суды в числе координируемых органов впрямую не указаны. В связи с этим составители проекта Положения о координации деятельности по борьбе с преступностью ориентировали его только на деятельность правоохранительных органов. При этом суд был выделен из числа участников координационной деятельности. С судами «осуществляется взаимодействие для достижения целей координации» (ст.4 проекта). Такая деликатность по отношению к суду понятна, ибо не может не учитываться его высокий статус. Вместе с тем столь решительное дистанцирование правоохранительной системы от суда кажется и искусственным и чрезмерным. Функция координации борьбы с преступностью не предполагает ограничения самостоятельности статуса и деятельности координируемых органов и учреждений, не предполагает вмешательства в эту деятельность, тем более —в деятельность по отправлению правосудия, со стороны координатора. Статья 120 Конституции РФ и ст.4 Закона о статусе судей оберегают правосудие от сторонних незаконных влияний. Однако это не означает невозможность реализации с помощью суда тех рекомендаций координирующего органа, которые не посягают на саму деятельность по отправлению правосудия. В части 2 ст.8 Закона о прокуратуре это обстоятельство учтено путем уточнения полномочий прокурора, который «созывает координационные совещания, организует рабочие группы, истребует статистическую и другую необходимую информацию, осуществляет иные полномочия ...». На суды не может быть возложена ответственность за уровень борьбы с преступностью. Но формы влияния суда на состояние правопорядка, обоснованность применения уголовной репрессии и мер воспитательно-профилактического воздействия координирующим органом не могут 262 |