|
Сжатость и фрагментарность повествования позволяет «скрыть» точку зрения автора и предоставляет читателю возможность самостоятельной интерпретации изображаемых событий и оценки героев. Эта «скрытая» авторская позиция объясняется, на наш взгляд, и особенностями времени создания «Отсталой». В 60-ые годы XIX века вопросы женской эмансипации, соблюдения или уклонения от нравственных норм вызывали дискуссии в обществе и не могли иметь определенной и однозначной оценки. Многие критики считали, что «ее «Отсталая» оказалась опоздавшею лет на десять. Затронутый в ней «женский вопрос» успел уже настолько продвинуться вперед, что герои повести Жадовской никак не могли претендовать на передовые места в рядах людей, искавших решения «вопросов и задач жизни», они очутились где-то сбоку, вне общего движения, подхватившего тогда общество и литературу» [96]. Другие отмечали, что ее повесть «Отсталая» и роман «Женская история», «сами по себе очень талантливо написанные вещи, остались никем не замеченными, когда от беллетристов требовалась не одна только талантливость и «задумчивая искренность», а известная доля участия в решении вопросов чисто практического значения» [97]. В силу объективных причин Жадовская, живя в провинции, не могла принять участие в «практическом» решении «женского вопроса», но нельзя не признать, что эти произведения были написаны очень талантливою писательницей. В одном из писем к Ю.Н. Бартеневу она писала: «Я не сочиняю их (произведения И.В.), а выбрасываю на бумагу, потому что эти образы, эти мысли не дают мне покоя, преследуют и мучают меня до тех пор, пока я не отвяжусь от них, перенося их на бумагу. Может быть, оттого и носят они печать той задушевной искренности, которая нравится многим» [98]. В повести Жадовской «Отсталая», на наш взгляд, представлен один из характерных вариантов развития женщины в провинциальной среде. Мы видим, что доминирующим становится критический пафос в изображении среды, что влечет за собой углубление социальной проблематики произведения. От |
159 обозначены). Тем неожиданнее выглядит нарушение времени в финале («Год спустя...», «Время шло...», «Прошло около трех лет...»). Они не только позволяют сжать событийный план до возвращения героини в усадьбу, но, на наш взгляд, отражают и оценочную позицию автора в характеристике Маши. Жадовская сознательно избегает изображения страданий матери и описания жизни в усадьбе после побега Маши: «Год спустя после побега Маши Анна Федоровна умерла, сделав Якова Ивановича своим душеприказчиком и передав ему в полное распоряжение свое имение. О дочери она нс хотела и слышать, считала ее как бы умершей и только перед кончиной имела о ней продолжительный, тайный разговор с Яковом Ивановичем» (С.515). Эта предельная лаконичность повествования, отсутствие описаний горя старой матери позволяет, хотя бы на «внешнем» уровне, снизить осуждающий авторский пафос, дать читателю возможность для собственной оценки поступка героини. Сжатость и фрагментарность повествования позволяет «скрыть» точку зрения автора и предоставляет читателю возможность самостоятельной интерпретации изображаемых событий и оценки героев, в чем обнаруживается полемическая направленность повести. Эта «скрытая» авторская позиция объясняется, на наш взгляд, и особенностями времени создания «Отсталой». В 60-е годы вопросы женской эмансипации, соблюдения или уклонения от нравственных норм вызывали дискуссии в обществе и не могли иметь определенной и однозначной оценки. Стремление Жадовской к реалистическому изображению среды и человека, где авторская оценка выражается опосредованно, через систему всех художественных средств, по нашему мнению, осталось незамеченным Н.Д. Хвощинской. Анализируя повесть «Отсталая», она сопоставляет Машу с Татьяной Лариной, подчеркивая при этом духовную ограниченность героини Жадовской: «В отсталости «Отсталой» была виновата обстановка, как желает доказать автор повести. Но мы видели, что точно такая же обстановка и еще тридцать лет назад (на чем мы сильно настаиваем) окружала Татьяну: такая же среда, беспо |