|
и тоски. Подобный принцип отталкивания от привычного описания провинции зимой использовал еще А.С. Пушкин в стихотворении «Зима. Что делать нам в деревне?...» (1829). В стихотворении выстраивается развернутое обоснование, доказывающее «наполненность» жизни в сельских усадьбах: Приедет издали в кибитке иль в возке Нежданная семья: старушка, две девицы (Две белокурые, две стройные сестрицы),Как оживляется глухая сторона! Как жизнь, о боже мой, становится полна! Сначала косвенно-внимательные взоры, Потом слов несколько, потом и разговоры... [103]. Эта «замирающая», но «милая» для обитателей усадьбы, зимняя картинка противопоставлена динамике весеннего пейзажа, в основе которого лежит идея движения, постоянного обновления и изменения. Так, описание зимней ночи сменяется в романе «В стороне от большого света» ярким весенним пейзажем: «И глянет, бывало, на нас своими бриллиантами звездная, морозная ночь, <...> и стоим мы, будто очарованные, на хрупком снегу, пожирая взором пространство, залитое лунным светом, засыпанное миллионами искр, и глядим мы на звездное небо, синее, безграничное <.. .> А когда наступала весна, когда яркий поток ослепительного света вливался в окна <...>, и воробьи весело чирикали на кустах сирени, покрытых почками, и скворец распевал на своем скворечнике, а на окошке начинали цвести ирисы и авриколии, <...>о, какой чудный мир отрады и восторга раскрывался тогда в душе моей!», с. 14). Такое чередование статичных и динамичных описаний в романах Жадовской соответствует общему размеренному тону их повествования. Напряженность действия, кульминация в романах также рассредоточена. Неудачи, страдания это не факторы, переворачивающие жизнь героинь, а лишь моменты их обыденного существования. Временные границы романов, как и в повестях Жадовской, расширяются за счет введения предысторий, кото |
131 ем лексики с темпоральным значением («Все время одиночества л посвящала чтению ... Но не всегда рассказывала тетушка: часто она поучала и читала длинные нотации, которые я слушала с наружным терпением; но несмотря на то, многое оставалось у меня в сердце, и я часто сознавала внутри себя, что тетка говорит правду.» С. 16). Неторопливое изложение этих обыденных явлений провинциальной усадебной жизни перебивается рассказом о значительных, с точки зрения героини, моментах, определивших ее духовное становление, однократность которых подчеркивается обстоятельствами времени (например, «...однажды помню, это было в Рождество, мы отправились к обедне...», с. 10; «Раз, помню эго как теперь, мы ходили в саду в ясный весенний день...», с.И, «Однажды, после обеда, мы разговаривали с ним... не забуду я этого дня!», с.20). Движение и время как бытийные параметры отражаются и в цикличности природных процессов, в смене времени суток, месяцев и сезонов. Яркие и колоритные описания природы, которая является неотъемлемой частью провинциального бытия, представлены в романе «В стороне от большого света». Время тут наглядно выступает в пространственных образах. Смена одного сезона другим часто представляется как изменение пространственных характеристик картины: каждому времени года соответствует свой образ пространства и специфическая скорость протекания процессов. Пространство зимнего пейзажа в романе Жадовской малоподвижно, стабильно, но, несмотря на «замирание» природы, в описании жизни обитателей усадьбы нет мотива скуки и тоски. Подобный принцип отталкивания от привычного описания провинции зимой использовал еще А.С. Пушкин в стихотворении «Зима. Что делать нам в деревне?..» (1829). В стихотворении выстраивается развернутое обоснование, доказывающее «наполненность» жизни в сельских усадьбах: «Приедет издали в кибитке иль в возке Нежданная семья: старушка, две девицы (Две белокурые, две стройные сестрицы), Как оживляется глухая сторона! 132 Как жизнь, о боже мой, становится полна! Сначала косвенно-внимательные взоры, Потом слов несколько, потом и разговоры...» и т . д . Эта «замирающая», но «милая» для обитателей усадьбы зимняя картинка, противопоставлена динамике весеннего пейзажа, в основе которого лежит идея движения, постоянного изменения. Так, описание зимней ночи сменяется в романе «В стороне от большого света» ярким весенним пейзажем: «И глянет, бывало, на нас своими бриллиантами звездная, морозная ночь, ... и стоим мы, будто очарованные, на хрупком снегу, пожирая взором пространство, залитое лунным светом, засыпанное миллионами искры, и глядим мы на звездное небо, синее, безграничное... А когда наступала весна, когда яркий поток ослепительного света вливался в окна ..., и воробьи весело чирикали на кустах сирени, покрытых почками, и скворец распевал на своем скворечнике, а на окошке начинали цвести ирисы и авриколии, ...о, какой чудный мир отрады и восторга раскрывался тогда в душе моей!», с. 14). Такое чередование статичных и динамичных описаний в романах Жадовской соответствует общему размеренному тону их повествования. Напряженность действия, кульминация в романах также рассредоточена. Неудачи, страдания это нс факторы, переворачивающие жизнь героинь, а лишь моменты их обыденного существования. Временные границы романов расширяются и за счет введения предысторий, которые имеют важное значение, поскольку характер героев определяется средой и обстоятельствами. Так, предыстория, рассказ о детстве и о трагической судьбе матери в романе «Женская история» несет важнейшую функциональную нагрузку: с нее начинается процесс формирования личности героини. Предыстория учителя в романе «В стороне от большого света» также не только расширяет временные границы романа, но и косвенно намечает центральную проблему романа: рассказ учителя о трагической судьбе жены князя демонстрирует невозможность для женщины реализовать собственное «я». Эта сюжетная линия является параллелью |