|
живет Евгения, изображаются обедневшая дворянская усадьба дяди, соседняя усадьба Марии Ивановны, в предыстории учителя раскрывается провинциальная жизнь в богатой усадьбе князя. Все это позволяет писательнице уйти от фактографической конкретики бытописательства и создать обобщенный образ поместной усадьбы, олицетворяющей типичные черты провинциального бытия. Описывая конкретные усадьбы, Жадовская четко определяет их пространственное расположение и границы. Так усадьба дяди находилась «всего за версту», имение Марии Ивановны на «совершенно смежной с тетушкиной земле», а дом отделялся «только забором и одним углом упирался в тын тетушкиного сада» (с. 10). В предыстории учителя описывается усадьба князя в селе Покровское, находившемся в «двух верстах». Но, несмотря на эти, на первый взгляд, «отграниченные», «замкнутые» пространства, они не противопоставлены, а, напротив, взаимодополняют друг друга, в результате чего создается обобщенный образ поместной усадьбы. В роман вводятся и связующие эти усадьбы компоненты пространства: церковь, лес, река, сады, которые объединяют их в целостный провинциально-пространственный мир. Единство усадебного мира подчеркивается и обилием поместий вокруг имения тетушки: «Соседи у нас поблизости были все бедные, у самой богатой считалось не более пяти душ, <...> всех их связывали с тетушкой и между собой более или менее общие интересы. Тетушка была между ними как в «своей семье». Они искренне любили ее, и тетушка платила им тем же. Они разнообразили ее уединенную жизнь и были ходячими газетами нашего края <...> »(с.7). Обобщенный образ поместной дворянской сельской жизни поддерживается в романе и описанием традиционных праздников ярмарки, Пасхи, праздновать которые собиралось все провинциальное общество. Рассказ тетушки о ярмарке в старину подчеркивает стабильность традиций в провинциальной культуре и естественность отношений между людьми: «Немало рассказывала мне тетушка романтических происшествий, случавшихся в прежнее время на ярмарке, живо описывала тогдашнюю жизнь, богатое соседство, пиры и весе |
133 духовных исканий Евгении. Предыстории в романах это авторские исследования, результаты которых предъявляются как доказательство неуклонного влияния среды, быта, обстоятельств на судьбу и характер персонажей. Все это подчеркивает пристальное внимание Жадовской к главной проблем^^-е произведений, стремление показать ее развитие во времени. Пространственные координаты в романах «В стороне от большого света» и «Женская история» значительно расширяется. В отличие от повестей, где действие происходило в отдельно взятой усадьбе, которая изображалась в идиллической тональности субъективно (например, как в повести «Сила прошедшего») или практически сводилась к оппозиции дом сад, характеризующей героев ранних повестей как романтических, в романах поместнопровинциальный быт приобретает характер некой «модели мира» (Лотман) и наделяется универсальными качествами. Дворянская усадьба становится основным пространством, в рамках которого развертываются события романов. Но в романах представлены различные виды усадебных отношений. В.А. Кошелев, рассматривая изображение провинциальных усадеб в русской литературе, выделяет разные типы усадеб: усадьба как центр поместной сельской жизни и «дворянское гнездо», обитатели которого перенесли в усадьбу черты городской светской культуры1. Именно эти два типа усадеб представлены и в романах Жадовской. В романе «В стороне от большого света» показана не только усадьба, где воспитывается главная героиня, но и соседние усадьбы, жизнь героев которых раскрывается также и в предысториях. Так, помимо усадьбы Авдотьи Петровны, где живет Евгения, изображаются обедневшая дворянская усадьбы дяди, соседняя усадьба Марии Ивановны, в предыстории учителя раскрывается провинциальная жизнь в богатой усадьбе князя. Все это позволяет писательнице уйти от фактографической конкретики бытописательства и создать обобщенный образ 1 Кошелев В.А. О литературной провинции и литературной «провинциальности» нового времени //Русская провинция: миф текст реальность. М., СПб. 2000. С.49. 134 поместной усадьбы, олицетворяющей типичные черты провинциального бытия1. Характеризуя пространственные модели в художественном тексте, Ю.М. Лотман вводит понятие границы, которое позволяет видеть в пространстве некий универсальный объект, наделенный собственными качествами2. В романе «В стороне от большого света», описывая конкрегные усадьбы, Жадовская четко определяет их пространственное расположение и границы. Так, усадьба дяди находилась «всего за версту», имение Марии Ивановны на «совершенно смежной с тетушкиной земле», а дом отделялся «только забором и одним углом упирался в тын тетушкиного сада» (с. 10). В предыстории учителя описывается усадьба князя в селе Покровское, находившемся в «двух верстах». Но, несмотря на эти, на первый взгляд, «отграниченные», «замкнутые» пространства, они не противопоставлены , а, напротив, взаимодополняют друг друга, в результате чего создается обобщенный образ поместной усадьбы. В роман вводятся и связующие эти усадьбы компоненты пространства: церковь, лес, река, сады, которые объединяют их в целостный провинциально-пространственный мир. Единство усадебного мира подчеркивается и обилием поместий вокруг имения тетушки: «Соседи у нас поблизости были все бедные, у самой богатой считалось не более пяти душ, ... всех их связывали с тетушкой и между собой более или менее общие интересы. Тетушка была между ними как в «своей семье». Они искренне любили ее, и тетушка платила им тем же. Они разнообразили ее уединенную жизнь и были ходячими газетами нашего края...» (с.7). Реминисценция «своя семья» из Шаховского-Пушкина еще более подчеркивает 1 Рассмотрение совокупности подробностей бытовой жизни и элементов культуры представителей того или иного голоса в последние годы привлекают внимание исследователей. Провинциальный уездный город, поместная жизнь, отразившаяся в художественных произведениях, элементы мира русской провинции исследуются в статьях Марики Фазолини «Взгляд на усадьбу, или представление провинциалов о русской столичной жизни», Виллема Вссгстсйна «Помещичья усадьба в русской литературе XIX начала XX века», Е.Н. Строгановой «Миниатюрный мир» провинции в русской прозе 1830*х первой половины !840-х гг» // Русская провинция: миф текст реальность, М., СПб, 2000; Н.З. Коковиной «Провинциальный быт в структуре художественного произведения XIX века», В.Ш. Кривоноса «Гоголь: миф провинциального города» // Провинция как реальность и объект осмысления, Тверь, 2001. 2 Лотман Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя. //Лотман Ю.М. Пушкин. Лермонтов. Гоголь. М., 1988.С.255. 135 это единство, этот «феномен «пестрого» и внутренне противоречивого единения разных людей», представляющий «деталь только русского быта и только провинциальную»1. Жадовская продолжает традиции Пушкина не только в изображении атмосферы «своей семьи», но и в создании образов обедневших дворян. В романе «В стороне от большого света» регулярно подчеркивается бедность, царившая во всех усадьбах, хотя хозяйственная деятельность в имениях практически не изображена. К 1857 году в русской литературе сложилась определенная традиция в изображении безразличия помещиков к ведению хозяйства. Этот мотив мы находим в повестях Пушкина «Выстрел», «Барышня-крестьянка», «История села Горюхина», в поэме Гоголя «Мертвые души». Развитие этой темы будет продолжено в романах Гончарова «Обломов», Тургенева «Отцы и дети», Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы». Обобщенный образ поместной дворянской сельской жизни поддерживается в романе и описанием традиционных праздников ярмарки, Пасхи, праздновать которые собиралось все провинциальное общество. Рассказ тетушки о ярмарке в старину подчеркивает стабильность традиций в провинциальной культуре и естественность отношений между людьми: «Немало рассказывала мне тетушка романтических происшествий, случавшихся в прежнее время на ярмарке, живо описывала тогдашнюю жизнь, богатое соседство, пиры и веселье, царствовавшее на них» (с. 64). И во время действия романа Жадовской ярмарка сохранила свое магическое притяжение для обитателей усадеб, превратившись во всеобщий праздник: «Приезд наш обратил общее внимание. Толпа следовала за нами. Женщины старались подойти ближе, брали нас за платья, произносили вслух суждения о наших нарядах. Иные ласкали и приговаривали. Слуги, сколько возможно, старались освободить нас от прилива любопытных зрителей. Эти усилия и собственные интересы вскоре отвлекли от нас большую половину. Деревянная посу1 Кошелев, В.А. О «литературной» провинции и литературной «провинциальности» нового времени.// Там же. С.47. |