чувствует, что «в воздухе потянуло чем-то родным», а, войдя в дом, ощущает себя радостно-счастливой: «И мысль, что я дома, что я счастлива, поглотила все существо мое в этот незабвенный вечер» (с. 112). Этот мотив возвращения героя (героини) в деревню, к родным истокам Ю.В. Манн отмечает еще в романтической поэзии. Многообразие смыслов ситуации «приезда в деревню» исследователь видит в «противопоставлении естественности и простоты сельской жизни городской и светской суете, и логически связанной с этим поэтизации «приятного места» [105]. В романе Жадовской смысловая нагрузка этого мотива усиливается. Он приобретает характерологическое значение, раскрывая «естественную» основу в характере Евгении. Она чувствовала в «светском» обществе «тягостное одиночество», «не могла сойтись дружески ни с одною из немногих знакомых девиц», не увлекалась нарядами, не понимала привязанностей, которые были «холодны и странны» и выражались с какой-то боязнью и принужденностью». Лиза, напротив, «с утра до вечера была занята или со своим женихом, или примериванием новых платьев» (с.87). Неприятие законов светского общества выявляет в Евгении нравственную чистоту и силу, подчеркивает цельность характера главной героини. Художественное пространство в романе «В стороне от большого света» моделирует определенный тип человеческих отношений, и каждому персонажу соответствует свой тип пространства. Пространственная закрепленность героев не является художественным открытием Ю.В. Жадовской. Она была традиционной в русской классической литературе и отразилась в творчестве А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя, М.Е. Салтыкова-Щедрина, Л.Н. Толстого. Пространственные характеристики в романе Жадовской традиционны, но вместе с тем своеобразно соотносятся с психологическими характеристиками главных героев. Оппозиция пространства города и усадьбы создается и за счет противопоставления однотипных качеств героев (речь, поведение), живущих в этих |
139 на то, что февраль был уже за половину» (с. 106). Подъезжая к Амилову^Евгения чувствует, что «в воздухе потянуло чем-то родным», а^войдя в домуэщущает себя радостно-счастливой: «И мысль, что я дома, что я счастлива, поглотила все существо мое в этот незабвенный вечер» (с.112). Этот мотив возвращения героя в деревню к родным истокам Ю.В. Манн отмечает еще в романтической поэзии, в частности, в стихотворении Е.А. Баратынского «Родина» (1821). Многообразие смыслов ситуации «приезда в деревню» исследователь видит в «противопоставлении естественности и простоты сельской жизни городской и светской суете, и логически связанной с этим поэтизации «приятного места»1. В романе Жадовской смысловая нагрузка этого мотива усиливается. Он приобретает характерологическое значение, раскрывая «естественную» основу в характере Евгении. Художественное пространство в романе «В стороне от большого света» моделирует определенный тип человеческих отношений, и каждому персонажу соответствует свой тип пространства. Пространственная закрепленность героев не является художественным открытием Жадовской. Она была традиционной в русской классической литературе и отразилась в творчестве Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Толстого и др. Ю.М. Лотман, анализируя соотнесенность героев с типами пространства в творчестве Толстого, выделял 2 типа героев: героев «пути» и героев «степи». «Герой пути перемещается по определенной пространственно-этической траектории в линеарном зрайипГе и характеризуется внутренней эволюцией (Пьер Безухов, Константин Левин, Нехлюдов и др.). Герои «степи» это герои пространственной и этической неподвижности, которые если и перемещаются согласно требованиям сюжета, то несут вместе с собой и свойственный им 1оси$ (Дед Брошка. Платой Каратаев, Хаджи Мурат, Федя Протасов)»2. В романе Жадовской «В стороне от большого света» пространственнохарактерологическая типология несколько иная: героям также соответствуют 1 Манн Ю.В. Русская литература XIX века. Эпоха романтизма. М., 2001, С.408. 2 Лотман Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя. //Лотман Ю.М. Пушкин. Лермонтов. Гоголь. М., 1988. С.256. 140 определенные локусы (усадьба Евгении, Марии Ивановне, Авдотье Петровне, город Татьяне Петровне, Анфисе Павловне, Тарханову), принадлежность к которым их и характеризует. Но способность нести за собой свойственный персонажу локус присуща в произведении Жадовской героине, жаждущей духовного совершенствования. Эта эволюция характера, самовоспитание Евгении, в отличие от духовных исканий толстовских героев, происходит в пределах одного пространства усадьбы, которое, с точки зрения повествователя, является идеальным для формирования личности. Устойчивость характера, неприятие законов светского общества выявляют в Евгении нравственную чистоту и силу, и, напротив, зависимость от среды, свойственная Лизе, рассматривается писательницей со знаком «минус» и служит психологической параллелью, подчеркивающей идеальность образа главной героини романа (Евгения чувствовала в светском обществе «тягостное одиночество», «не могла сойтись дружески ни с одною из немногих знакомых девиц», не увлекалась нарядами, не понимала привязанностей, которые были «холодны и странны» и выражались с какой-то боязнью и принужденностью». Лиза, напротив, «с утра до вечера была занята или со своим женихом, или примериванием новых платьев» (С. 87). Таким образом, пространственные характеристики в романе Жадовской традиционны, но вместе с тем своеобразно соотносятся с психологическими характеристиками главных героев. Речевая характеристика персонажей в романе «В стороне от большого света» также выявляет контраст между городским «светским» обществом и поместной усадьбой. Речь обитателей усадьбы наполнена просторечной лексикой, ласкательно-уменьшительными формами и отражает близость хозяев и их слуг (например, разговор барыни с прислугой: «Не снять ли уж кацавейку, Федосья, ежели очень тепло?/ Как прикажете; оно тепло-то тепло... ветерочек есть маленький./ Вон, видишь ли, Генечка, ветрено, говорят./ Да какое ветрено, тетенька, тетенька! Посмотрите, деревья не качаются.../ Ну уж сними с нее кацавейку. На вот, надень мой платок, он претеплый»). Совсем в иной тональности выдержан бытовой разговор в городском доме «светской» Татьяны Пет 141 ровны: он в обилии содержит ругательную и сниженную лексику, раскрывающую истинные отношения между людьми (например: «Черти окаянные! Что не посветите! Куда все разбежались, точно псы какие!»; «Степанида Ивановна! Свечек пожалуйте, произнес слуга так неожиданно, что мы все вздрогнули./ Что-о? вскричала Степанида Ивановна голосом, не похожим на голос кающейся грешницы./ Свечек пожалуйте: две свечки: в фонари да в прихожую./ А огарки где?/ Догорели./ Как догорели? Врешь ты все! Когда им догореть? Куда вы их дели?/ Куда их деть? Я их не с кашей ем./ ... Молчи же, нехорошая харя! Уж, право, барыне пожалуюсь, право, пожалуюсь, кричала она, выходя из комнаты и звуча ключами./ Вишь, какая у нас хорошенькая! Проворчал ей вслед слуга, которому, вероятно, очень не понравились слова: «нехорошая харя» (С. 91). Таким образом, оппозиция пространства города и усадьбы создается и за счет противопоставления однотипных качеств героев (речь, поведение), живущих в этих пространствах. Эта оппозиция подчеркивает приоритетное значение усадьбы, которая, с точки зрения автора, является идеальной средой для формирования лучших человеческих качеств. Так, пространство в романе «В стороне от большого света» получает дополнительную смысловую нагрузку: оно не просто фон для развития изображаемых событий, но и само выполняет активную художественную функцию. Тяготение героев к тому или иному пространству (город усадьба) используется Жадовской как один из способов характерологии героев. В романе «Женская история» действие также происходит в усадьбе, но она представлена как «дворянское гнездо» со всеми атрибутами «светскости». Соседние усадьбы (Ольги Мартовой и Латухина) представляют самостоятельные пространства, наделенные индивидуальными качествами. В этом романе Жадовской нет единства в изображении усадебного быта и отношений, господствующих в нем. Отдельные усадьбы, их обитатели и даже отношения между ними противопоставлены друг другу. Так, усадьба Кринельской наделена всеми признаками «светской» дворянской усадьбы. Это богато обставленный дом. |