пространствах. Эта оппозиция подчеркивает приоритетное значение усадьбы, которая, с точки зрения автора, является идеальной средой для формирования лучших человеческих качеств. Так, пространство в романе «В стороне от большого света» получает дополнительную смысловую нагрузку: оно не просто фон для развития изображаемых событий, но и само выполняет активную художественную функцию. Тяготение героев к тому или иному пространству (город усадьба) используется Жадовской как один из способов характеристики героев. В романе «Женская история» (1861) нет единства в изображении усадебного быта и отношений, господствующих в нем. Отдельные усадьбы, их обитатели и даже отношения между ними противопоставлены друг другу. Так, усадьба Кринельской наделена всеми признаками «светской» дворянской усадьбы. Это богато обставленный дом, озеро, сад, где устраиваются роскошные праздники с фейерверком и оркестром, запуском ракет; аллеи сада украшены «рядами плошек и гирляндами цветных растений» (с.277). Усадьба Ольги, напротив, представляет бедный, но уютный уголок, который во многом напоминает усадьбу из романа «В стороне от большого света». Она вполне соответствует характеру ее обитателей: «Небольшой, но густой кудрявый садик осенял маленький деревянный домик с террасой... В саду протекала речка, из которой запруда образовывала посредине сада разлив воды... Перед самыми воротами двора расстилались выжатые поля, а за ними березовый лесок. Когда мы подъехали, на крыльце стояла старушка. Физиономия этой старушки была до того приятна и носила печать такой сердечной доброты, что так и нарисовал бы ее в душегрейке и темном платочке, окаймлявшем ее улыбающееся, морщинистое лицо» (с.327). Эта трансформация типа поместной усадьбы, изображение различных вариантов усадебного быта и отношений в романах Жадовской определяется, на наш взгляд, общелитературной тенденцией к объективности в художественном воплощении провинциальной жизни, обусловленной социальными изменения |
141 ровны: он в обилии содержит ругательную и сниженную лексику, раскрывающую истинные отношения между людьми (например: «Черти окаянные! Что не посветите! Куда все разбежались, точно псы какие!»; «Степанида Ивановна! Свечек пожалуйте, произнес слуга так неожиданно, что мы все вздрогнули./ Что-о? вскричала Степанида Ивановна голосом, не похожим на голос кающейся грешницы./ Свечек пожалуйте: две свечки: в фонари да в прихожую./ А огарки где?/ Догорели./ Как догорели? Врешь ты все! Когда им догореть? Куда вы их дели?/ Куда их деть? Я их не с кашей ем./ ... Молчи же, нехорошая харя! Уж, право, барыне пожалуюсь, право, пожалуюсь, кричала она, выходя из комнаты и звуча ключами./ Вишь, какая у нас хорошенькая! Проворчал ей вслед слуга, которому, вероятно, очень не понравились слова: «нехорошая харя» (С. 91). Таким образом, оппозиция пространства города и усадьбы создается и за счет противопоставления однотипных качеств героев (речь, поведение), живущих в этих пространствах. Эта оппозиция подчеркивает приоритетное значение усадьбы, которая, с точки зрения автора, является идеальной средой для формирования лучших человеческих качеств. Так, пространство в романе «В стороне от большого света» получает дополнительную смысловую нагрузку: оно не просто фон для развития изображаемых событий, но и само выполняет активную художественную функцию. Тяготение героев к тому или иному пространству (город усадьба) используется Жадовской как один из способов характерологии героев. В романе «Женская история» действие также происходит в усадьбе, но она представлена как «дворянское гнездо» со всеми атрибутами «светскости». Соседние усадьбы (Ольги Мартовой и Латухина) представляют самостоятельные пространства, наделенные индивидуальными качествами. В этом романе Жадовской нет единства в изображении усадебного быта и отношений, господствующих в нем. Отдельные усадьбы, их обитатели и даже отношения между ними противопоставлены друг другу. Так, усадьба Кринельской наделена всеми признаками «светской» дворянской усадьбы. Это богато обставленный дом. 142 озеро, сад, где устраиваются роскошные праздники с фейерверком и оркестром, запуском ракет; аллеи сада украшены «рядами плошек и гирляндами цветных растений» (С.277). Усадьба Ольги, напротив, представляет бедный, но уютный уголок, который во многом напоминает ' усадьбу из романа «В стороне от большого света». Она вполне соответствует характеру ес обитателей: «Небольшой, но густой кудрявый садик осенял маленький деревянный домик с террасой... В саду протекала речка, из которой запруда образовывала посредине сада разлив воды... Перед самыми ворогами двора расстилались выжатые поля, а за ними березовый лесок. Когда мы подъехали, на крыльце стояла старушка. Физиономия этой старушки была до того приятна и носила печать такой сердечной доброты, что так и нарисовал бы ее в душегрейке и темном платочке, окаймлявшем ее улыбающееся, морщинистое лицо» (С. 327). Эта трансформация типа поместной усадьбы, изображение различных вариантов усадебного быта и отношений в романах Жадовской определяется, на наш взгляд, общелитературной тенденцией к объективности в художественном воплощении провинциальной жизни, обусловленной социальными изменениями, которые в самом конце 1850-х гг. происходили в поместной и крестьянской среде. Усадьба в «Женской истории» уже не рассматривается как фактор, формирующий героев. Взгляды и ценности ее обитателей различны, а иногда даже противоположны (Лидия Софья). Лишь описания скромной усадьбы и дома Ольги выполняют пространственно-характерологическую функцию. Атмосфера и обстановка в этой усадьбе вызывает искреннюю симпатию рассказчицы, что раскрывает и авторскую позицию: высокие нравственные качества человека обесценивают для него материальные блага, а роскошь и богатство ведут к духовной деградации личности. Но прямой обусловленности характеров средой в данном романе уже нет. Контраст персонажей, сформировавшихся в одинаковых условиях (Прасковья Александровна и ее брат Михаил Александрович, дочери Кринельской Софья и Лидия), объясняется, в первую очередь, их индивидуальными особенностями. В изображении усадебной жизни в романе «Жен 172 рая основывается на противопоставлении «живого», «естественного» \ «искусственного». Она поддерживается и поэтикой заглавия романа. «Живое» пространство поместной усадьбы характеризуется искренностью отношений между людьми, тогда как в городском «цивилизованном» мире дарят безнравственность и фальшь. Так, пространство в романе «В стороне от большого света» получает дополнительную смысловую нагрузку: оно не просто фон для развития изображаемых событий, но и само выполняет активную художественную функцию. Тяготение героев к тому или иному пространству (город-усадьба) рассматривается в работе как один из способов характерологии героев. Таким образом, если в романе «В стороне от большого света» ведущим пространственным мотивом была оппозиция город\ усадьба, то в романе «Женская история» пространство усадьбы становится самодовлеющим. Оно уже не подчинено единому инварианту. Такая дифференциация в подходе к одному и тому же типу пространства внутри одного жанра позволяет говорить об определенной эволюции художественной манеры писательницы, о возрастающем стремлении к объективному изображению действительности. В центре внимания Жадовской в последней повести «Отсталая» попрежнему стоит проблема формирования женского характера, но героиня теперь ставится в новый, более жизненный контекст социальных отношений. Действие развертывается в обедневшей дворянской усадьбе, атмосфера которой не только утрачивает идиллическую тональность, но и вульгаризируется. Концептуальное значение приобретает теперь социальная детерминированность персонажей. Главная черта Маши, центральной героини повести, стремление к независимости и свободе, обретение которых в сюжетном развитии воплощается в ситуации «побега». Но, воспитанная в условиях уже разложившейся провинциальной среды, она, в отличие от героинь романов, не имеет здоровой нравственной основы, а поэтому не способна анализировать свои и чужие поступки. Ее представления о свободе личности носят очень неопределенный характер и |