|
Состояние лирической героини передано с глубоким психологизмом удивительно верно показано состояние любящей девушки, которую даже имя возлюбленного заставляет бледнеть, трепетать и словно гореть в огне. Любовь источник страданий и высший смысл бытия для женщины. Вот почему главные героини Жадовской, не видя ответного чувства, глубоко страдают. Сравните: Катя («Ни тьма, ни свет»): «А как я его любила! Мне кажется, я и теперь его люблю...люблю еще глубже, сильнее, хотя без тех горьких слез и жгучей тоски, которую душили меня тогда: говорят, есть самые опасные болезни без сильных страданий... И все мне думается, что только его одного и могу я любить!» (с. 283); Лида («Непринятая жертва»): «Я люблю, да и как мне не любить, когда в моей жизни только и прекрасного, что это чувство. Как не любить, когда от его улыбки, от его взгляда и голоса становится мне так хорошо!» (с. 311); Ида («Переписка»): «Вы усмотрели в вашем сердце только возможность любви и испугались ее: вы разочли, что она вам вместе с отрадою принесет много грустного, а вы скорей готовы отказаться от счастья, чем купить его страданиями души и болью сердца» (с. 328). Ю.В. Жадовскую интересует, прежде всего, сам процесс возникновения чувства, а не конечный результат. Описывая душевное состояние героини, она в первую очередь обращает внимание на его динамику; что подчеркивается частым употреблением глаголов настоящего времени. Мина («Отрывки из дневника молодой женщины») в одном из дневников, анализируя сиюминутные чувства к мужу и ощущения, пишет: «Странное дело! Несмотря, что он такой добрый, я как будто боюсь его <...> Мне кажется, он не любит меня! Он не сказал мне ни одной живой ласки, <...>он всегда так серьезен, что при нем становится тяжело, и одна я дышу свободнее...» (с. 243). Так же и в лирике: «С каждым часом в душе холоднее» («Скучный вечер», 1848; 1, 96); «Да нынче не могу и плакать я: // Сижу и в улицу бессмысленно гляжу...» («Вечерний час», л.6). В ранних произведениях Жадовской, как прозаических, так и лирических, глубина психологического анализа гармониче |
ме того, однотипность персонажей связана со стремлением автора создать собирательный, а не индивидуальный психологический портрет.1 Множественность однотипных персонажей является одним из художественных приемов, через которые читатель постигает концепцию автора. Женские характеры в ее повестях наделены монострастью,что подчеркивает их романтическое звучание. Любовь для главных героинь Жадовской является смыслом жизни и, не видя ответного чувства, они глубоко страдают. Сравните: Катя («Ни тьма, ни свет»): «А как я его любила! Мне кажется, я и теперь его люблю... люблю еще глубже, сильнее, хотя без тех горьких слез и жгучей тоски, которые душили меня тогда: говорят, есть самые опасные болезни без сильных страданий... И все мне думается, что только его одного и могу я любить!» (с.283); Лида («Непринятая жертва»): «Я люблю, да и как мне не любить, когда в моей жизни только и прекрасного, что это чувство. Как не любить, когда от его улыбки, от его взгляда и голоса становится мне так хорошо!» (с.311); Ида («Переписка»): «Вы усмотрели в вашем сердце только возможность любви и испугались ее: вы разочли, что она вам вместе с отрадою принесет много грустного, а вы скорей готовы отказаться от счастья, чем купить его страданиями души и болью сердца» (с.328). Таким образом, однотипность душевной организации женских персонажей является отличительной чертой повестей Жадовской, и мы можем говорить об одном характере, создание и раскрытие которого является главной задачей автора. Рассматривая способ психологического анализа как «обобщающее качество, обусловленное типом жанра и методом и, вместе с тем, воздействующее на них»2, необходимо отметить, что в повестях Ю. Жадовской изображение «истории души» героев и выбор эпистолярно-дневниковой формы повествования взаимосвязаны и взаимообусловлены. 45 'Черней Л.В. Литературные жанры. М., 1982, С. ПО. 2 Эсалнек А.Я. Типология романа М, 1991.С.79. |