|
го существования в замкнутом, будто бы отделенном невидимыми стенами от остального мира пространстве. Образ глуши, деревни, провинции, в которой остановлено время и замкнуто раз и навсегда пространство, является для писательницы определяющим. Очень часто героини Жадовской, испытывая дискомфорт в той домашней обстановке, где им «душно» и «тесно», стараются вырваться из ограниченных пределов выйти из дома в сад или открыть окно. Мина, героиня повести «Отрывки из дневника молодой женщины», пишет в дневнике: «Теперь мне ни весело, ни грустно, только скучно немного одной, в этом огромном доме, особливо в дурную погоду, когда нельзя гулять в здешнем прекрасном тенистом саду». (с.243) Автор противопоставляет дом «сегодняшний» родительскому дому, который является источником тепла, уюта, свободы. Мина вспоминает: «Я сидела одна, в сумерках, задумалась и так живо перенеслась домой, что совсем забыла о своем замужестве и переселении сюда. Казалось, что я живу в нашей желтой комнатке и в растворенные двери вижу, как в диванной маменька разливает чай, около нее теснятся братья и сестры, один только черноглазый Митя вскарабкался ко мне на колени и обнял мою шею ручками, и как всегда осыпал мое лицо поцелуями, приговаривая: «Как я тебя люблю Мина! Какая ты хорошенькая!» Я сделала движение, чтобы обнять его, открыла глаза, и все исчезло: я была одна, в темноте, в большой высокой комнате. Мне вдруг стало страшно и больно... Я дернула сонетку, и через минуту явился Николай, мужнин камердинер и ледяным голосом произнес: «Что прикажете?» «Огня!» сказала я и вспомнила добрую фигуру нашего Василья Никифорыча, его усердный голос, когда он спрашивал меня: «Что прикажешь, матушка?» (с.244) Автор использует контекстуальные антонимы («огонь» «темнота», «усердный голос» «ледяной голос», «желтая комнатка» и «поцелуи» «одна», «стало страшно и больно»). Именно родительский дом («желтая комнатка») является для Мины ее настоящим «домом» с обилием близких, любящих и |
открыть окно: «Теперь мне ни весело, ни грустно, только скучно немного одной, в этом огромном доме, особливо в дурную погоду, когда нельзя гулять в здешнем прекрасном тенистом саду», пишет в своем дневнике Мина, героиня повести «Отрывки из дневника молодой женщины» (с. 243). Лишь атмосфера родительского дома вызывает у нес теплые воспоминания: «Я сидела одна, в сумерках, задумалась и так живо перенеслась домой, что совсем забыла о своем замужестве и переселении сюда. Казалось, что я живу в нашей желтой комнатке и в растворенные двери вижу, как в диванной маменька разливает чай, около нее теснятся братья и сестры, один только черноглазый Митя вскарабкался ко мне на колени и обнял мою шею ручками и, как всегда осыпал мое лицо поцелуями, приговаривая: «Как я тебя люблю Мина! Какая ты хорошенькая!» Я сделала движение, чтобы обнять его, открыла глаза и все исчезло: я была одна, в темноте, в большой высокой комнате. Мне вдруг стало страшно и больно... Я дернула сонетку, и через минуту явился Николай, мужнин камердинер и ледяным голосом произнес: «Что прикажете?» «Огня!» сказала я и вспомнила добрую фигуру нашего старого Василья Никифорыча, его усердный голос, когда он спрашивал меня: «Что прикажешь, матушка?» (с. 244). Именно родительский дом является для нее настоящим «домом», так как он обладает главными домашними атрибутами с точки зрения героини: теплом, душевной атмосферой, что подчеркивается даже цветом и уменьшительноласкательной формой («желтая комнатка»), обилием близких, любящих и любимых людей. Все описание домашней обстановки этого дома строится на контрасте: «желтая комнатка», где «теснятся» близкие и где даже слуга разговаривает «усердным голосом» и обращается к барышне на «ты», называя «матушкой», противопоставляется большой «высокой комнате», где героиня была «одна», в «темноте» и чувствовала «боль» и «страх», где даже камердинер обращался к ней «ледяным голосом». Если в детские годы чувства героини гармонировали с теплом и уютом родительского дома, то теперь, в новой пространственной обстановке, рядом с ней просто окружающие, но, отнюдь, не род57 |