Проверяемый текст
Хохлова Елена Вячеславовна. Жанровая эволюция прозы Ю. В. Жадовской (Диссертация 2002)
[стр. 72]

Осмысление проблемы характеров и обстоятельств в творчестве Жадовской 50-х годов поднимается на качественно новый уровень.
Постепенно ей удается преодолеть статику и дидактическую заданность положительных и отрицательных персонажей, раскрыть сложную структуру человеческого характера в многогранных взаимосвязях с социальной действительностью, исходя из сложной диалектики «среды», «натуры» и воспитания в формировании личности (повесть «Сила прошедшего»).
Главной героиней повести «Сила прошедшего» является Юлия, обладающая высокими духовными качествами, живущая по христианским принципам, которые помогают ей примириться с действительностью.
Характеризуя Юлию, автор подчеркивает «врожденную» мечтательность», «природный такт»,
«пламенную восторженность в душе».
Испытав разочарование в любви,
она стремится к уединению, отстраняясь от окружающего мира («...тихо и грустно потянулась для нее жизнь, и стало ей как-то скучно и лень в этом мире.
Правда, иногда звук музыки, красота цветка будили в ней затаенное страдание, вызывали горькие слезы...»,
с.328).

Романтическое одиночество героини усиливается благодаря различию между одухотворенностью Юлии и приземленностью, «вещественностью» ее подруги Кати.
Ю.В.
Жадовская идеализирует главную героиню, что характерно для литературы романтизма.
Ей присущи душевная теплота, отзывчивость, любовь к людям, острая восприимчивость.
Ю.В.
Жадовская, в отличие от своих первых повестей, пытается синтезировать «идеальное» и «реальное», внутренний мир героини и ее сознательное осмысление жизни.
Юлии удается сохранить свои лучшие качества и в то же время избежать трагического конфликта с I окружающей средой.
Как отмечает Ю.В.
Манн, одним из характерных признаков движения и смещения романтической поэтики в направлении реализма «становится размывание романтического конфликта, выдвижение «среднего» героя»
[53].
Именно «средний» герой представлен Жадовской в образе Юлии.
[стр. 72]

72 начала в реальных, нередко вульгаризированных условиях среды, остается одной из центральных тем «женской» прозы этого периода.
Марина Ненская (Е.
Ростопчина «Счастливая женщина»), Ольга (Е.
Тур «Ошибка»), Феклуша (А.
Панаева «Степная барышня») не могут отказаться от стремления к идеальному, возвышенному в душе, что вызывает непонимание, а подчас и грубое осуждение окружающих.
Подобный характер, даже находясь в реалистическом контексте, создает в нем романтическое ядро, позволяет вскрыть лицемерие и фальшь общества.
В характере и нравственных устремлениях Юлии Жадовская также показывает проявление романтического «всеобщего»: вечно присущее человеку тревожное начало, неуспокоенность, развивающиеся «запросы ума и сердца».
Характеризуя Юлию, автор подчеркивает «врожденную мечтательность», «природный такт»
и «пламенную восторженность в душе».
Испытав разочарование в любви,
Юлия стремится к уединению, отстраняясь от окружающего мира, («...тихо и грустно потянулась для нее жизнь, и стало ей както скучно и лень в этом мире.
Правда, иногда звук музыки, красота цветка, будили в ней затаенное страдание, вызывали горькие слезы...», С.328).1
Тоска и грусть героини Жадовской носят универсальный характер и отражают рефлексирующее сознание.
Эта особенность мироощущения является характерной для большинства «идеальных» женских образов русской прозы этого периода2.
Так, героиня «Обломова» Ольга Ильинская испытывает аналогичные чувства, причину которых Штольц объясняет следующим образом: «Поиски живого, раздраженного ума порываются иногда за житейские грани, не находят, конечно, ответов, и является грусть...
временное недовольство жизнью...
Это грусть души, вопрошающей жизнь о ее тайне»3.
Подобные воззрения отражают философские теории 30-х гг., романтическое миро1 Цит.
по : Жадовская Ю В.
Поли собр.
соч.: В 4г.
Спб.,1894.
Т.2.
2 См.
об этом подробнее: Маркович В.М., И.С.
Тургенев и русский реалистический роман XIX века.
Л., 1982; Рябов О.В.
Миф о русской женщине в отечественной и западной историософии И Филологические науки.
2000, № 3.
С.28-35; Фаустов А.А.
Провинциальные барышни А.С.
Пушкина// Русская провинция: миф текст реальность.
М., СПб, 2000.
С.205 215; Шоре Э.
Феминистское литературоведение на пороге XXI века.
К постановке проблемы (на материале русской литературы XIX века) // Литературоведение на пороге XXI века (материалы международной конференции).
М., 1998.
С.97 103.
■' Гончаров И.А.
Собр.
соч.
в 8-ми т., Т.4.
М., 1954.
С.385.


[стр.,74]

74 Романтическое как бы уходит «вглубь», «вовнутрь», но проявляется в содержании всего произведения1.
Таким образом, основу характера главной героини повести «Сила прошедшего» составляют душевная теплота и отзывчивость, любовь к людям и острая восприимчивость качества, присущие «идеальным» романтическим героиням.
Но в отличие от ранних романтических повестей Жадовской, в этой повести заметна трансформация в характере героини, которой удается сохранить свои лучшие качества и, в то же время, избежать трагического конфликта с окружающей действительностью.
Недостижимая для романтизма гармония идеальной личности с реальным миром выражается не только духовнонравственной устремленностью героини, но и становится конкретным, вполне действительным фактом ее жизни.
В понимании характера этой героини Жадовской важен именно синтез «идеального» и «реального», внутреннего романтического озарения и сознательного осмысления жизни.
Как отмечает Ю.В.
Манн, одним из характерных признаков движения и смещения романтической поэтики в направлении реализма «становится «размывание романтического конфликта, выдвижение «среднего» героя»2.

Именно такой «средний» герой представлен Жадовской в образе Юлии.
В повести Е.
Тур «Ошибка» в образе Сони, сестры главной героини, также раскрыт характер, способный совместить идеальные качества с возможностью обретения счастья в реальном мире.
Наряду с романтическими тенденциями в изображении характеров в «Силе прошедшего» можно выявить ряд романтических мотивов и сюжетнокомпозиционных приемов, получающих своеобразное преломление.
По определению В.Е.Хализева, мотив является компонентом произведения, обладающим «семантической насыщенностью», «активно причастен теме и концепции 1 С.м.
об этом подробнее: Курляндская Л.Б Эстетический мир И.С.Тургенева.
Орсл, 1994; Русский романтизм.
Под ред.
проф.
Н.А.
Гуляева.
М., 1974.
1 Манн Ю.В.
Романтизм как направление.
//Манн Ю.В.
Русская литература XIX века.
Эпоха романтизма.
М., 2001.
С.420.


[стр.,80]

80 Это единство мироощущения, эмоциональных переживаний лирической героини и автора подчеркивается и тем, что в прозе, в авторском повествовании также ярко выражено субъективное лирическое начало.
Голос автора в описаниях сближается с внутренним голосом главной героини.
(«Тихо и грустно потянулась для нее жизнь, и стало ей как-то скучно и лень в этом мире.
Правда, иногда, звук музыки, красота цветка будили в ней затаенное страдание, вызывали горькие слезы,
но это были минутные, незримые для других пробуждения...», С.
328).
Таким образом, романтическое субъективное начало проявляется и на уровне стиля: в повествовании наблюдаются различные эмоциональноэкспрессивные вариации и сближение авторского повествования с «внутренней речью» героев.
По, с другой стороны, в манере повествования «Силы прошедшего» отражается и авторская ирония над романтической стилистикой.
Понимая под ироническим высказыванием «притворное приятие чужого пафоса, а на деле его дискредитацию как ложного»1, в авторском повествовании можно выделить конструкции, отражающие иронию писательницы, которая использует образы, сравнения, метафоры, свойственные романтизму, но которые в контексте повести приобретают иронический оттенок.
(Например, «Юлия больна! Эта весть громовым ударом пронеслась по домику Анны Петровны...», С.
332; «Лицо молодого человека так приблизилось к голове Кати, что его жаркое дыхание слегка колыхало ей волосы.
У бедняжки темнело в глазах...», С.
337; «...Это платье было прозрачно, как туман, и бело, как горный снег.
Юлия была в нем восхитительна.
Померанцевые цветы дрожали на ее голове...», С.
364).
Авторская ирония в повести «Сила прошедшего» поддерживается и общим развитием литературного процесса.
Если учитывать читательское восприятие, то в середине XIX века романтический стиль должен был оцениваться как ирония по отношению к высокому романтизму первой трети XIX века.
' Тюпа В.И.
Художественность.
// Введение в литературоведение М., 1999.
С.
480.

[Back]