|
свадьбе постоянно преследует Катю: «Странно, та сЬеге, мне все кажется, что я не выйду за него» (с.ЗЗО). Художественное исследование характера в повести «Сила прошедшего» начинается с предыстории двух героинь, так называемого «биографического рассказа», где Жадовская пытается расширить пространственно-временные рамки повествования, раскрыть истоки формирования характера в диалектической взаимосвязи «натуры» (т.е. природных задатков), воспитания и среды. Мы узнаем о том, как у Анны Петровны оказались Юлия и Катя. («Анна Петровна, оставшись бездетной вдовой, сосредоточила на Юлии все привязанности души, прошедшие и будущие. Судьба нежданно дала ей на руки этих двух девушек. Родной брат ее, Павел Петрович Силин, овдовев, женился на небогатой, но красивой вдове, у которой от первого мужа была дочь Катя. У Силина была также от первой жены дочь, тремя годами старше Кати. Юлия была маленькая, умненькая девочка. Силину не посчастливилось: через два года он похоронил и вторую жену. Горе и разные неудачи в хозяйственных оборотах расстроили и здоровье, и состояние его. Он умер на руках у Анны Петровны, поручив ее попечению двух сирот..., с.326). Так биографические сведения сменяются в повести описательной авторской характеристикой, в которой раскрывается сложный внутренний мир Юлии: постоянная борьба двух противоположных начал: разума и влечения, мысли и чувства. («Пламенная, восторженная в душе, она всегда умела казаться солидною, умела примиряться с жизнью, и заставить любить себя всех, кто ее знал вблизи: в ней преобладал какой-то природный такт, заставляющий ее приноравливаться к людским понятиям, преобладало также чувство особенной, врожденной доброты к людям, по которому она «легко извиняла другим слабости, которых не прощала себе», с.326). В последней сцене объяснения Платона с Юлией^мы наблюдаем за борьбой, которая происходит в душе героини: «Она вздрогнула и выпрямилась. / Чего вы хотите? Было время, когда я точно была близка к ненависти, и это |
85 чисто меблированную. Голубые занавесы разливали по ней бледный, фантастический свет, тем более, что день был сумрачный и дождливый, какие обыкновенно бывают в половине октября. В простенке стоял диван. На нем-то лениво и беспечно лежала та, которую Катя называла именем 1иНе. Это была стройная, тонкая, грациозная девушка, с лицом задумчивым и приятным, которого нежные, почти страстные черты как-то плохо гармонировали с апатией, выражавшейся в ее позе и движениях. Полно хандрить! сказала Катя, сев возле нее на диване и гладя ее глянцевитые и мягкие, как шелк, русые волосы», С. 321). Следующим этапом раскрытия этих героев является предыстория, в которой отражается стремление автора к объективности, и даже фактографииности изложения. Вводя предысторию в повесть, писательница стремится преодолеть условности избранного жанра, расширить его 1раницы, распространить во времени изображение характера, что во многом соответствует характеру романной формы. («Анна Петровна, оставшись бездетной вдовой, сосредоточила на Юлии все привязанности души, прошедшие и будущие. Судьба нежданно дала ей на руки этих двух девушек. Родной брат ее, Павел Петрович Силин, овдовев, женился на небогатой, но красивой вдове, у которой от первого мужа была дочь Катя. У Силина была также от первой жены дочь, тремя годами старше Кати. Юлия была маленькая, умненькая девочка. Силину не посчастливилось: через два года он похоронил и вторую жену. Горе и разные неудачи в хозяйственных оборотах расстроили и здоровье, и состояние его. Он умер на руках у Анны Петровны, поручив ее попечению двух сирот...»,С.326). Биографические сведения сменяются в повести описательной авторской характеристикой, в которой раскрывается сложный внутренний мир Юлии: постоянная борьба двух противоположных начал: разума и влечения, мысли и чувства. («Пламенная, восторженная в душе, она всегда умела казаться солидною, умела примиряться с жизнью, и заставить любить себя всех, кто ее знат вблизи: в ней преобладал какой-то природный такт заставляющий ее прино 86 равливагься к людским понятиям, преобладало также чувство особенной, врожденной доброты к людям, по которому она легко извиняла другим слабости, которых не прощала себе», С.326). Несмотря на чувствительность и эмоциональность, героиня «Силы прошедшего», в отличие от героев ранних романтических повестей, способна объективно оценивать окружающих людей, понимать их характеры и объяснять их поступки, управлять своими чувствами. («Обманутая, неразгаданная Юлия страдала. Оскорбление, не задушенная еще рассудком любовь, гнели ее, но пуще всего мучило ее то, что он явился ей в другом свете. Она вдруг поняла его, и горько ей стало за человека, за свою душу, за свою любовь. В первые минуты она готова была возненавидеть его, но этот порыв вскоре уничтожился ее добротой и нежностью», С.327). В авторское повествование включается прямая речь героини, благодаря чему обобщенная психологическая характеристика ее углубляется элементами внутреннего монолога, выражением подлинного голоса персонажа. (« Бог с ним, говорила она, насильно не дашь чувства; может быть, он и сам не рад, что оно улетело. Умирай, сердце! Я проживу и без тебя; у меня есть мысль, есть сила жить», С.327). Аналогичное сочетание объективного авторского повествования и «внутренней речи» героев подчеркивается исследователями и в романах Тургенева. С.Е. Шагалов, в частности, отмечает: «Тургенев превратил непрямые формы воспроизведения голосов разнообразных своих героев в очень гибкое и эффективное средство психологического анализа. Самые различные оттенки чувств, едва уловимых настроений или мыслей, только зарождающихся в противоречии разнородных ощущений, воссоздавал в том самораскрытии героев в авторском повествовании, которое в отличие от распрямленных внутренних монологов Гончарова и Л. Толстого напоминает скорее сложную вязь, тончайшее сплетение разнообразных прямых и непрямых форм внутренней речи героя»1. Сочетание различных типов повествования, выделе1 Шаталов С.Е. Художественный мир И.С. Тургенева. М., 1969. С. 55. |