|
В отличие от главной героини второстепенные персонажи вводятся в повествование постепенно или «ситуативно». И здесь Жадовская прибегает к приему контраста. Подчеркивая «внутреннее» богатство Юлии, Жадовская и в портретной характеристике героини акцентирует внимание на психологических особенностях ее личности. («Вся фигура девушки была так хорошо освещена, так живописна, так полна той нежной, тонкой красоты, которую дает только мысль и чувство», с.338; «Темное шерстяное платье ловко охватывало ее красивую талию; сдержанная печаль бросилась ей в лицо жарким румянцем. Она была хороша», с.353). В описании же портрета Кати доминируют признаки «внешней», а не «внутренней» красоты: «черноглазая», «хорошенькая», «молоденькая», «кокетливая», «свеженькое, веселенькое личико». Жадовская, характеризуя Катю, отбирает преимущественно ласкательно-уменьшительные формы прилагательных, которые в контексте повести приобретают негативную семантику, что усиливает контраст между героинями. Аналогичным художественным приемом пользовался И.С. Тургенев, главные героини которого внешне, в большинстве случаев, лишены яркости и исключительности. Романтическое как бы уходит «вглубь», «вовнутрь», но проявляется в содержании всего произведения. Сравнивая Юлию с Платоном, который отверг ее, Жадовская использует традиционный прием, когда женщина явно превосходит своего избранника. («Когда она напомнила ему, что жизнь не шутка и чувство не забава, что впереди целое существование, часто трудное и печальное, что для этого существования мало одной романтической любви, а нужно еще благословение Божие, да честное, неотъемлемое право любить и делить пополам горе и радость, он счел это за сухость и холодность. Может быть, он и не подумал бы так, если бы одна ловкая и хорошенькая женщина не вскружила ему голову...», с.327). Трагедия Юлии, как и Татьяны Лариной, заключается в том, что она нравственно выше Платона. Впоследствии Платон женится на «хорошенькой», понятливой Кате. Но в финале повести герой прозревает (можно сравнить с Евгением Онегиным). Тип личности, представлен |
73 ощущение их авторов, стремящихся к «воплощенному идеалу» прекрасной человеческой личности. Не случайно художественным выражением такого идеала становится женский образ. Как отмечает И.В. Карташова, «благодаря своему особому положению в обществе женщина была наиболее изолирована от конкретных форм общественной деятельности и, так сказать, «реально» оказывалась наиболее «естественным» существом»1. В силу этого именно она оказывается способной к быстрому духовному росту. Это качество проявляется и в характере героини повести «Сила прошедшего». Юлия обладает высокой душевной организацией и живет по христианским принципам, которые помогают ей примириться с действительностью. Она «умела самые жестокие истины жизни и действительности освещать тем высоким чувством всеобъемлющей любви, которая в новейшее время стала известна у нас под слабым именем гуманности». (С.329). Даже в самой структуре этой фразы прослеживается оппозиция между «тем» сильным, высоким чувством любви к людям, свойственном «прошлой» романтической эпохе, и тем, что получает «слабое» имя гуманность в «новейшее» время. В характере героини проявляется и романтическое одиночество. Оно усиливается благодаря резкому контрасту между одухотворенностью Юлии и приземленностью, «вещественностью» ее подруги Кати, характеризуя которую Жадовская отбирает преимущественно ласкательно-уменьшительные формы прилагательных («хорошенькая», «умненькая», «молоденькая», «кокетливая»), которые в контексте повести приобретают негативную семантику, что усиливает контраст между героинями. В обрисовке облика Юлии, Жадовская избегает внешней идеализации, стремясь раскрыть необыкновенное в обыкновенном. Аналогичным художественным приемом пользовался Тургенев, героини которого внешне, в большинстве случаев, лишены яркости и исключительности. Русский романтизм; под рел. Н.Л. Гуляева. М., 1974. С.274. 89 мание на психологических особенностях ее личности. («Вся фигура девушки была так хорошо освещена, так живописна, так полна той нежной, тонкой красоты, которую дает только мысль и чувство», С.338. «Темное шерстяное платье ловко охватывало ее красивую талию; сдержанная печаль бросилась ей в лицо жарким румянцем. Она была хороша», С. 353). Неспособность ее сводной сестры Кати к душевной работе также подчеркивается через детали портрета, в котором доминируют признаки «внешней» красоты: «черноглазая», «хорошенькая», «молоденькая», «кокетливая», «свеженькое, веселенькое личико». Ласкательно-уменьшительные суффиксы в контексте приобретают сниженное значение. Другим персонажем, через сопоставление с которым раскрывается главная героиня, является Платон, отвергший любовь Юлии. Жадовская прибегает к традиционному приему, когда любовью испытывается духовное богатство, жизненная и социальная активность героя. Как и Татьяна Ларина, Юлия, несомненно, нравственно превосходит своего избранника, («...когда она напомнила ему, что жизнь не шутка, и чувство не забава, что впереди целое существование, часто трудное и печальное, что для этого существования мало одной романтической любви, а нужно еще благословение Божие, да честное, неотъемлемое право любить и делить пополам горе и радость, он счел это за сухость и холодность. Может быть, он и не подумал бы так, если бы одна ловкая и хорошенькая женщина не вскружила ему головы...», С. 327). Трагедия в отношениях Платона и Юлии, на наш взгляд, в первую очередь объясняется не их личными качествами, а общим отношением к женщине в патриархатной культуре, где она, несмотря на свои личностные качества, традиционно занимает маргинальное положение, являясь «украшением» для мужчины. Юлия не хочет быть такой «игрушкой». Она видит себя равной мужчине, а он не готов к этому. Не случайно Платон и в первый раз расстается с Юлией, потому что «ловкая, хорошенькая женщина... вскружила ему голову», и впоследствии женится на «хорошенькой», кокетливой Кате. В финале повести Жадовская показывает позд |