|
и рассматривались действовавшим в то время законодательством. Во Ф ранции, к примеру, забастовки считались незаконны ми в течение большей части X IX века и лиш ь в 1884 году были легализованы. Становление современной системы социального партнерства, если брать за эталон опы т высокоразвитых стран Запада, прош ло несколько этапов. Был период ж есткого противостояния, когда деятельность профсоюзов подавлялась предпринимателями самыми разными методами, включая силовые. Однако этот опы т имел и положительный эффект, поскольку стимулировал совершенствование организационны х структур, приемлемых ка к для предпринимателей, та к и наемных работников. Позже приш ло понимание того, ка к важно найти компромисс между требованиями объединенных участников колдоговорного процесса, учитывая мощ ь каж дой группировки. Еще позже появилось осознание эффективности сотрудничества администрации и наемных работников в реш ении конкретны х ка к социальных, так и эконом ических задач данного предприятия. А м ериканские специалисты по социальным конф ликтам склонны рассматривать российские забастовки последних лет (особенно ш ахтерские) как неуправляемые. И м и подчеркивается неприятие применительно к профлидерам в глазах рядовых работников звания «народного защ итника». Надо полагать, что на более вы соких иерархических уровнях проф союзной вертикали интересы работников защищ аются не лучше. Поэтому вполне объяснимо скептическое отнош ение м ноги х наемных работников к колдоговорной системе в целом. П одобны й психологический настрой объясняет итоги другого опроса, согласно котором у работники плохо осведомлены о деятельности и своего профсоюза, и тем более о заслугах его высш их представительных органов. В частности, 76,2% опрош енны х ничего не знали о генеральном соглашении, 74,4% об отраслевых соглашениях. 81% о региональных. Характерно такж е, что на вопрос о деятельности местных органов по труду 46% заявили, что ничего не 135 |
291 Таким образом, в городе, где высок удельный вес предприятий, на которых заключены колдоговора (70%, как упомянуто выше), заметен и интерес работников и работодателей к социальному партнерству. Более того, г это характерно для города с относительно высокой культурой труда и общественной жизни в целом. Тем не менее и здесь отношение к коллективнодоговорному регулированию верхнего уровня характеризуется значительным скептицизмом. ' , Эти цифры многое объясняют. Они еще раз напоминают, что прямое заимствование социальных технологий из практики Запада успеха не гарантируют. Напротив, не исключает получения достаточно негативных результатов. Дело в том, что в странах с развитой рыночной экономикой социальное партнерство вырастало естественным путем в ходе сложной трансформации общественного сознания по мере формирования гражданского общества (которое в общих чертах и огрублению можно определить как общество социально и политически активных людей, способных к активной групповой самоорганизации для защиты своих интересов в рамках законных процедур). Причем процессы эти были длительными и трудными, когда к современным формам взаимоотношений труда и капитала привела дорога многих проб и ошибок, потерь и обретений, применения методов согласительных и жестко конфронтационных. История свидетельствует, что еще в конце XVIII века нищенский уровень жизни трудящихся низших классов рассматривался как нормальное, более ^ того, необходимое условие существования фабричного производства. Простой рабочий, по широко распространенному тогда в обществе убеждению, должен был быть постоянно на грани голода, чтобы соглашаться выполнять тяжелую, грязную, непривлекательную работу с запредельной длительностью рабочего дня, свойственную производству тех лет. Вместе с тем становление капитализма опиралось на представлении о неотъемлемых юридических свободах каждого индивидуума, в том числе свободы предпринимательства, с одггой стороны, и заключения трудового контракта, с другой. Отсюда следовало, что и забастовки, и локауты одинаково оценивались как подрыв указанных свобод и в таком качестве они и рассматривались действовавшим в то время законодательством. Во Франции, к примеру, забастовки считались незаконными в течение большей части XIX века и лишь в 1884 году были легализованы. В Англии того периода объединения как трудящихся, так и предпринимателей квалифицировались правом как действия, направленные на ограничение свободы купли-продажи рабочей силы, на этом основании приравнивались к преступному сговору и могли повлечь уголовное наказание. Провозглашались противоправными всякие соглашения между рабочими и другими категориями трудящихся, заключаемые в целях увеличения * заработной платы, сокращения рабочего дня или создания препятствий для работы других лиц. Нарушители проходили процедуру краткого судебного разбирательства и подвергались тюремному заключению на трехмесячный срок. Реггрессии против наемных работников и профсоюзов на местах были 292 прерогативой муниципальных властей и всецело зависели от более или менее строгого подхода мировых судей, которые зачастую сами являлись предпринимателями. т В России профсоюзы стали законными как экономические организации в 1906 году, но и тогда забастовки запрещались и подавлялись (132). Далее развитие системы защиты прав работающих по найму пошло несколькими путями. В западных странах профсоюзы последовательно расширяли арсенал средств давления на капитал (хотя этот процесс не был равномерным и однозначным). В нашей стране общественные организации превратились в элемент государственно-директивной системы управления трудом. Таким образом, становление современной системы социального партнерства, если брать за эталон опыт высокоразвитых стран Запада, прошло целый ряд этапов. Был период жесткого противостояния, когда деятельность профсоюзов подавлялась предпринимателями самыми разными методами, включая силовые. К примеру, еще в 20-30-х годах нынешнего века предприниматели использовали против профсоюзов силу, вплоть до убийства активистов из наемных работников, что можно наблюдать и ныне в развивающих странах. Однако этот опыт имел и положительный эффект, поскольку стимулировал совершенствование организационных структур, объединяющих и предпринимателей, и наемных работников. Позже пришло понимание того, как важно найти компромисс между требованиями объединенных участников колдоговорного процесса, учитывая мощь каждой группировки. Еще позже появилось осознание эффективности сотрудничества администрации и наемных работников в решении конкретных как социальных, так и экономических задач данного предприятия. Американские специалисты по социальным конфликтам склонны рассматривать российские забастовки последних лет (особенно шахтерские) как неуправляемые. Ими подчеркивается в поживает в глазах рядовых работников звания «народного защитника». Надо думать, что на более высоких иерархических уровнях профсоюзной вертикали интересы работников защищаются не лучше. Поэтому вполне понятно скептическое отношение наемных работников к колдоговорной системе в целом. Подобный психологический настрой объясняет итоги другого опроса, согласно которому работники плохо осведомлены о деятельности и своего профсоюза, и тем более о заслугах его высших представительных органов. В частности, 76,2% опрошенных ничего не знали о генеральном соглашении, 74,4% об отраслевых соглашениях, 81% о региональных. Характерно также, что на вопрос о деятельности местных органов по труду 46% заявили, что ничего не слышали о них, 6,3% ушли от ответа. Треть считает, что органы по труду ничего не делают для работников. Положительно оценили их деятельность х 12,9% респондентов, 1,8% признали их работу существенно улучшающей положение работников (143). Представление о причинах подобного отношения к деятельности органов по труду, которая почти полностью нацелена на защиту прав работников, |