|
социальные задачи, ни добиться повышения эффективности производсгва. Причем надо подчеркнуть, что это фундаментальная проблема не только для нашей страны она имеет глобальное измерение. Допустимо утверждать, что переживаемый Россией социально-экономический кризис на глубинном сущностном уровне обусловлен противоречиями именно в сфере научнотехнического прогресса, которые не были своевременно осознаны и потому вовремя не были разрешены. Представление об инновационной активности в хозяйственных организациях бывшего СССР дают следующие сравнительные данные. В среднем длительность научно-производственного цикла составила в 70-е годы 17,5 лет, в то время как в С Ш А она была в среднем по промышленности 6-8 лет, снизившись к началу 80-х годов до 4-5 лет. Фактические сроки освоения новой техники в производстве достигали в СССР 6-8 лет, в то время как в С Ш А 2 года.' К тому же в СССР произошло крупное перераспределение инвестиций в пользу оборонных отраслей. В результате уровень наукоемкости легкой и пищевой промышленности в СССР оказался в 4-5 раза ниже, чем в С Ш А. Все это и предопределяет нынешние экономические, а вслед за ними и социальные трудности. Из изложенного в свою очередь вытекает, во-первых, что следовало бы перестроить практику разработки концепций социального развития с тем, чтобы в их доктринальной части давать максимально ш ирокую панораму развития фундаментально-определяющих процессов, происходящих в ЭКОНОМИКС страны, с выделением возможностей и ограничений, обуславливаемых этими процессами, и обоснованием рамок допустимой коррекции этих процессов в интересах осуществления эффективной социальной политики и ее максимально положительного влияния на ' С .Ю . Глазьев. Теория д о л го срочного ге хн ико -эко н о м иче ско го развития. М .: Э ко но м и ка , 1999 85 |
265 Во-вторых, легкая и пищевая отрасли характеризуются быстрым оборотом капитала. Поэтому если бы было обеспечено их опережающее развитие в ходе реформ, то появился бы шанс, что Россия выйдет на < траекторию развития, характерную для современного Китая. В этой стране во время реформ с 1979 г. по 1995 г. при среднегодовом росте ВВП в 9,8%, потребительский рынок увеличился в 12,7 раза, среднегодовой рост объема розничной продажи потребительских товаров составил 17,2%, (135), т.е. весьма успешно формировались товарные ресурсы, необходимые для покрытия денежных доходов населения, а стало быть, расширялась база роста самих этих доходов. В нашей стране конкуренция зарубежных производителей в значительной мере ослабила отечественную промышленность, выпускающую потребительские товары, и сельское хозяйство. В результате сузился внутренний спрос на машиностроительную продукцию со стороны упомянутых отраслей. Как следствие предприятия машиностроения начали отказываться от производства сложных изделий требующих многосторонней кооперации и занялись выпуском не профильной, но имеющей спрос дешевой и простой продукции. Так, согласно некоторым оценкам до 80% предприятий станкостроения вместо прецизионного оборудования перешли на выпуск гаражей, контейнеров, мебельной фурнитуры и т.п. Однако очевидно, что невостребованность высококвалифицированного труда объективно создает понижательную тенденцию в динамике заработной платы соответствующего слоя работников, равно как и предпосылки сокращения рабочих мест такого труда. Следовательно, при разработке социальной политики необходимо сформулировать хотя бы общие требования к экспортно-импортной политике государства, а также в выдерживании курса рубля относительно твердых валют на уровне, удерживающих импорт потребительских товаров (как, впрочем, и некоторых изделий машиностроения) в рамках, оберегающих отечественных производителей. В качестве аргумента к такой позиции уместно сослаться на рекомендации известного экономиста Я.Корнаи, сделанные им для Венгрии, где экономическая ситуация сходна с российской. Он предложил девальвацию форинта до уровня, который бы обеспечил существенное превышение экспорта над импортом (26). Поскольку в нашей стране девальвация рубля уже стихийно произошла и, похоже, даже в чрезмерных масштабах, то при отыскании в перспективе оптимального соотношения с твердыми валютами, следует принять во внимание интересы отечественных производственников в обрабатывающих отраслях промышленности с тем, чтобы создать условия для реанимации в России наукоемкого производства, отвечающего современному этапу развития * научно-технического прогресса. Без этого нельзя решить ни социальные задачи, ни добиться повышения эффективности производства. Причем надо подчеркнуть, что это фундаментальная проблема не только для нашей страны она имеет глобальное измерение. Допустимо утверждать, что переживаемый 266 Россией социально-экономический кризис (как и распад советской экономической системы) на глубинном сущностном уровне обусловлен противоречиями именно в сфере научно-технического прогресса, которые не < были своевременно осознаны и потому вовремя не были разрешены. Суть этих противоречий в том, что значительное усиление творчества в производственной области, расширение фронта научных . исследований, продиктованное развертыванием НТР, потребовало оперативной апробации плотного потока, подчас взаимоконкурирующих новых технических идей, отнюдь не гарантирующих положительного результата (усиление рискового сектора производства в наши дни). Директивно-централизованная система в прошлом и несовершенные государственно-рыночные регуляторы в настоящем в силу отсутствия действенных стимулов к апробации новых, особенно крупных и рискованных технических новаций оказались неспособными ответить на вызов времени. Представление об инновационной активности в хозяйственных организациях бывшего СССР дают следующие сравнительные данные. В среднем длительность научно-производственного цикла составила в 70-е годы 17,5 лет, в то время как в США она была в среднем по промышленности 6-8 лет, снизившись к началу 80-х годов до 4-5 лет. Фактические сроки освоения новой техники в производстве достигали в СССР 6-8 лет, в то время как в США -2 года (30). К тому же в СССР произошло крупное перераспределение инвестиций в пользу оборонных отраслей. В результате уровень наукоемкости легкой и пищевой промышленности в СССР оказался в 4-5 раза ниже, чем в США (147). Все это и предопределяет нынешние экономические, а вслед за ними и социальные трудности. Из изложенного в свою очередь вытекает, во-первых, что следовало бы перестроить практику разработки концепций социального развития с тем, чтобы в их доктринальной части давать максимально широкую панораму развития фундаментально-определяющих процессов, происходящих в экономике страны, с выделением возможностей и ограничений, обусловлавливаемых этими процессами, и обоснованием рамок допустимой коррекции этих процессов в интересах осуществления эффективной социальной политики и ее максимально положительного влияния на эффективность труда. Во-вторых, меры по повышению эффективности труда должны проектироваться как широкая гармоничная система, в которой определенная (и не малая) часть элементов органично входит в социальную политику, причем на разных уровнях общественного разделения труда: предприятия, региона, народно-хозяйственного комплекса в целом. Для пояснения уместно сослаться на замечание д.э.н. В.И. Пузанова. Анализируя опыт промышленного развития США, он отметил, «что проблема качества и * конкурентоспособности продукции организационно-техническими мерами решается только до определенного уровня, лежащего значительно ниже мирового. Приближение к мировому уровню и тем более достижение его происходит только в тех странах, где обеспечивается зависимость между |