|
продавать ее за рубежом. Это создавало возможность невиданного обогащения, причем главным образом или представителям криминального мира, или имевшим доступ к распределению ресурсов на уровне государственной власти представителям прежней номенклатуры. Как следствие, на психологическом уровне истинным побудительным мотивом стало не стремление обратить механизм реформ на модернизацию экономического строя страны, а элементарная жажда наживы за счет и на основе разваливающегося государственного сектора экономики. Главный просчет (а, по мнению некоторых специалистов, и сознательное решение) состоял в отсутствии продуманного механизма финансовой стабилизации при столь стремительном проведении преобразований. Рост цен при переходе от плановой экономике к рыночной неизбежен, и ключевой вопрос состоит в предварительном отыскании механизма рыночного контроля за их чрезмерным ростом со стабилизацией в перспективе. Главный инструмент финансовой стабилизации в условиях рыночной экономики — бюджетная и рыночная политика, то есть ограничение количества денег в обращении, контроль за ростом рост денежной массы. С другой стороны, для сокращения потребности в денежной эмиссии необходим профицит или как минимум сбалансированный бюджет. Этой составляющей в политики шоковой терапии не было. В результате оказалась утраченной связь между зарождающимся рынком и государственным сектором экономики, что вело к неуклонному разрушению последнего. В течение первых трех месяцев неимоверными усилиями правительству Гайдара удалось сбалансировать бюджет, но за счет резкого сокращения военных расходов, и сведению практически к нулю расходов государственного капитального вложения. Это сужало сферу действия государственного сектора, который из партнера частного превращался в его антагониста, резерв для перекачки государственных ресурсов в частные руки без радикального повышения производительности хозяйствующих субъектов. Правительство фактически раздавало ценные государственные авуары, однако оно не могло платить пенсии престарелым или обеспечивать социальные льготы. Правительство занимало миллиарды у МВФ, все сильнее увязая в долгах, в то время как олигархи, получившие от правительства столь щедрые подарки, вывозили миллиарды из страны. МВФ призвал правительство России открыть его счета, раз |
и предложения, как раз и избавляла нас от дефицита. Она включала в себя и такой момент, как открытие экономики, то есть фактически неконтролируемый допуск импортных товаров на российский рынок. И действительно, появились компании, и бизнесмены, занявшиеся закупкой импортных товаров. Насыщение потребительского рынка произошло буквально за несколько месяцев. Однако цена, которую стране пришлось уплатить за это, оказалась колоссальной. Во-первых, отпуск цен вызвал гиперинфляцию, уничтожившую все сбережения населения. Первый раунд «шоковой терапии» мгновенная либерализация цен тем самым обусловил необходимость второго раунда: уменьшения темпов инфляции. А это повлекло за собой ужесточение денежной политики подъем ставок процента. Во-вторых, открытие экономики привело к тому, что российские товары низкого качества, производимые с высокими издержками, стали терять потребителей здесь, в стране. В итоге население стало оказывать предпочтение импортным товарам, что явилось ударом по отечественным предприятиям и людям, работавших на них. В то время как большинство цен были полностью отпущены, были сохранены низкими наиболее важные цены на природные ресурсы. При недавно объявленной "рыночной экономике" это послужило открытым приглашением для всех желающих покупать, нефть или иные высоколиквидные сырьевые ресурсы и перепродавать ее за рубежом. Это создавало возможность невиданного обогащения, причем главным образом или представителям криминального мира, или имевшим доступ к распределению ресурсов на уровне государственной власти представителям прежней номенклатуры. Как следствие, на психологическом уровне истинным побудительным мотивом стало не стремление обратить механизм реформ на модернизацию экономического строя страны, а элементарная жажда наживы за счет и на основе разваливающегося государственного сектора экономики. Главный просчет (а, по мнению некоторых специалистов, и сознательное решение) состоял в отсутствии продуманного механизма финансовой стабилизации при столь стремительном проведении преобразований. Рост цен при переходе от плановой экономике к рыночной неизбежен, и ключевой вопрос состоит в предварительном отыскании механизма рыночного контроля за их чрезмерным ростом со стабилизацией в перспективе. Главный инструмент финансовой стабилизации в условиях рыночной экономики бюджетная и рыночная политика, то есть ограничение количества денег 53 в обращении, контроль за ростом денежной массы. С другой стороны, для сокращения потребности в денежной эмиссии необходим профицит или как минимум сбалансированный бюджет. Этой составляющей в политики шоковой терапии не было. В результате оказалась утраченной связь между зарождающимся рынком и государственным сектором экономики, что вело к неуклонному разрушению последнего. В течение первых трех месяцев неимоверными усилиями правительству Гайдара удалось сбалансировать бюджет, но за счет резкого сокращения военных расходов, и сведению практически к нулю расходов государственного капитального вложения. Это сужало сферу действия государственного сектора, который из партнера частного превращался в его антагониста, резерв для перекачки государственных ресурсов в частные руки без радикального повышения производительности хозяйствующих субъектов. Правительство фактически раздавало ценные государственные авуары, однако оно не могло платить пенсии престарелым или обеспечивать социальные льготы. Правительство занимало миллиарды у МВФ, все сильнее увязая в долгах, в то время как олигархи, получившие от правительства столь щедрые подарки, вывозили миллиарды из страны. МВФ призвал правительство России открыть его счета, разрешив свободное движение капитала. Предполагалось, что такая политика сделает страну более привлекательной для иностранных инвесторов; однако это оказалось практически дверью для прохода в одну сторону, которая облегчила вывоз капитала из страны. Теперь уже, по прошествии времени, можно с уверенностью констатировать, что вопреки теории «шоковой терапии», она отнюдь не дала положительного экономического эффекта. На практике социально-экономических улучшений пришлось ждать долго, причем наступают они вне всякой связи с уже подзабытой к тому времени деятельностью авторов программы «шоковой терапии». Мировой опыт проведения «шоковой терапии» показало, что резкий слом централизованного управления экономикой не породил тотчас ожидаемой предпринимательской энергии и частной инициативы. Начался лишь мучительный процесс становления национальной буржуазии из слоев бывшей номенклатуры и уполномоченных ею лиц. Во всех постсоциалистических странах начался стремительный процесс деиндустриализации экономики, свертывание базовых отраслей промышленности, ориентация, главным образом, на экспортные секторы ради пополнения дефицитной казны и валютных запасов для выплат внешних долгов, что с неизбежностью вело к 54 |