|
вой приватизацией ставились. Какой бы ни была официальная пропаганда того времени, понятно, что никто из разработчиков программы не думал, что все население превратится в рантье. Приватизация неизбежно должна была породить массовое разочарование, надежды людей не могли не быть обмануты. Но этим команда реформаторов готова была пренебречь. Перед ней стояли другие проблемы. Они ’’приняли страну” в ситуации, когда собственность уже растаскивалась самыми различными способами от аренды с правом выкупа до учреждения новых фирм, в уставный фонд которых на равных вносились активы, принадлежавшие госпредприятиям, и "интеллектуальная собственность” директоров и их родственников. Процесс принял массовый характер, и необходимо было его хоть как-то упорядочить. Ставилась и политическая задача. Либерализация цен грозила социальными потрясениями. Необходимо было в короткие сроки создать такие экономические условия, при которых коммунистический реванш, возврат к социалистической системе хозяйствования был бы невозможен. Вот с этими задачами чековая приватизация справилась вполне успешно. И тогда, и сейчас много говорится о том, что необходимо было создать условия для выделения из общей массы вчерашних строителей социализма группы эффективных собственников. Отчасти эта задача уже решалась с начала кооперативного движения, поэтому новый класс уже зарождался. Скажем, бывший научный сотрудник Каха Бендукидзе еще в 1987 году занялся коммерческим производством и продажей биохимических препаратов, вскоре переключившись на торговлю компьютерами, товарами народного потребления и вообще всем, что попадалось под руку. К 1992 году у Бендукидзе был годовой оборот в 50 миллионов долларов, что позволило ему к моменту приватизации "Уралмаша” скупить сто тысяч ваучеров. Каха Бендукидзе, разумеется, не единственный пример подобного рода. В других странах с переходной экономикой, опыт которых активно изучался командой приватизаторов, проблема концентрации акций продаваемых предприятий решалась при помощи специально создававшихся инвестиционных фондов. Эти фонды и становились первыми активными собственниками. Опыт было решено применить и в России. |
вторая модель приватизации (три четверти всех сделок) давала трудовому коллективу предприятия право на выкуп 51% его акций (беспрецедентная льгота, не применявшаяся в ходе приватизации в других странах с переходной экономикой). Под вывеской "коллектива" обычно скрывался директор. «Создавая искусственный перекос в пользу директорского корпуса и разрушая условия равной конкуренции, мы тормозили отбор эффективных собственников, но иначе могла встать вся приватизация», говорит в интервью «Журналу» Петр Мостовой, один из организаторов приватизации, работавший тогда зам.главы Госкомимущества. Фактически это взгляд на приватизацию как на дорогу «между двух крайностей» радикальным вариантом, предусматривавшим раздел всего между всеми, и «народной приватизацией», смысл которой в том, чтобы бесплатно отдать предприятия в собственность их работникам. За это ратовала Лариса Пияшева, по выражению Чубайса, главный адвокат «вульгарного либерализма». При этом западные варианты продажи предприятий за деньги были отвергнуты как слишком трудоемкие и медленные. Утверждалось к тому же, что инвесторы не были готовы к таким вложениям. Впрочем, сегодня эта точка зрения отчасти пересмотрена. «Это не на сто процентов верно», утверждает Петр Мостовой. По его словам, у западных инвесторов "были и желание, и возможности, но эти стремления, конечно, были направлены на потенциально более эффективные отрасли экономики". Но такая "радикальная приватизация по примеру ряда стран Латинской Америки", продолжает Мостовой, "вызывала политические возражения: в стране, которая еще недавно была великой державой, этот путь был нереален из-за психологии населения и власти в широком смысле". Адекватность принятых тогда мер и много лет спустя вызывает острые споры. Для того чтобы ее оценить, необходимо понимать цели, которые перед массовой приватизацией ставились. Какой бы ни была официальная пропаганда того времени, понятно, что никто из разработчиков программы не думал, что все население превратится в рантье. Приватизация неизбежно должна была породить массовое разочарование, надежды людей не могли не быть обмануты. Но этим команда реформаторов готова была пренебречь. Перед ней стояли другие проблемы. Они "приняли страну" в ситуации, когда собственность уже растаскивалась самыми различными способами от аренды с правом выкупа до учреждения новых фирм, в уставный фонд которых на равных вносились активы, принадлежавшие госпредприятиям, и "интеллектуальная 59 собственность" директоров и их родственников. Процесс принял массовый характер, и необходимо было его хоть как-то упорядочить. Ставилась и политическая задача. Либерализация цен грозила социальными потрясениями. Необходимо было в короткие сроки создать такие экономические условия, при которых возврат к социалистической системе хозяйствования был бы невозможен. Вот с этими задачами чековая приватизация справилась вполне успешно. И тогда, и сейчас много говорится о том, что необходимо было создать условия для выделения из общей массы вчерашних строителей социализма группы эффективных собственников. Отчасти эта задача уже решалась с начала кооперативного движения, поэтому новая социальная группа уже зарождалась. Скажем, бывший научный сотрудник Каха Бендукидзе еще в 1987 году занялся коммерческим производством и продажей биохимических препаратов, вскоре переключившись на торговлю компьютерами, товарами народного потребления и вообще всем, что попадалось под руку. К 1992 году у Бендукидзе был годовой оборот в 50 миллионов долларов, что позволило ему к моменту приватизации "Уралмаша" скупить сто тысяч ваучеров. Каха Бендукидзе, разумеется, не единственный пример подобного рода. В других странах с переходной экономикой, опыт которых активно изучался командой приватизаторов, проблема концентрации акций продаваемых предприятий решалась при помощи специально создававшихся инвестиционных фондов. Эти фонды и становились первыми активными собственниками. Опыт было решено применить и в России. Однако из-за законодательных прорех и недоработок подавляющее большинство чековых инвестиционных фондов рухнули. В руках одного хозяина (человека или компании, неважно) не удавалось быстро сконцентрировать пакеты акций одновременно многих приватизированных предприятий. Этот процесс, который помимо прочего тормозился распределением акций среди работников, растянулся на долгие годы. Его кульминацией стали 1999-2000 годы, когда по стране прокатилась волна "корпоративных войн". Естественно, что восьмилетний период неопределенности не способствовал эффективному хозяйствованию и, что не менее важно, притоку иностранных инвестиций. Несмотря на стратегическую победу невозможность реставрации социализма, политический ущерб, нанесенный приватизацией репутации самих реформаторов, огромен. Вложения в предприятия либо по закрытой подписке, либо через аукционы 60 |