|
Однако из-за законодательных прорех и недоработок подавляющее большинство чековых инвестиционных фондов рухнули. В руках одного хозяина (человека или компании, неважно) не удавалось быстро сконцентрировать пакеты акций одновременно многих приватизированных предприятий. Этот процесс, который помимо прочего тормозился распределением акций среди работников, растянулся на долгие годы. Его кульминацией стали 1999-2000 годы, когда по стране прокатилась волна "корпоративных войн". Естественно, что восьмилетний период неопределенности не способствовал эффективному хозяйствованию и, что не менее важно, притоку иностранных инвестиций. Несмотря на стратегическую победу невозможность реставрации социализма, политический ущерб, нанесенный приватизацией репутации самих реформаторов, огромен. Вложения в предприятия либо по закрытой подписке, либо через аукционы редко приносили прибыль. Люди, получив на руки, как они считали, некую реальную часть их богатой родины и вскоре потеряв ее, почувствовали себя обманутыми. При этом, как пишет в книге "Приватизация по-российски" Дмитрий Васильев, один из идеологов "ваучеризации", общественное недовольство еще усиливалось оттого, что "интеллигенция, ожидавшая от разгосударствления больше других, получила от нее меньше, чем ожидала", поскольку попыталась вложить ваучеры с умом, то есть в чековые фонды. "Интеллигенция, поясняет Васильев, тот слой общества, который может четко сформулировать свои претензии и сделать их достоянием широкой гласности". Продолжим: именно эта обида легла в основу "демократической оппозиции", которую возглавил Григорий Явлинский. И именно приватизация стала той точкой раскола, которая подвигает теперь (в июльском интервью "Московским новостям") Чубайса описывать интеллигенцию в таком духе: "Это ее надо благодарить за то, что у нас в стране любой человек, способный довести до конца дело, воспринимается как нечто подозрительное, циничное, чуждое и, наверняка, аморальное". Пафос Чубайса в том, что с интеллигенции спросу больше. Таким образом, доверие к реформам было подорвано в 1995 году "Выбор России", партия реформ, не прошел в Думу, а Чубайс так до сих пор во всем и виноват. Сегодня либералы утверждают, что принятая модель была оптимальной и по сути единственно эффективной. "Чем дольше размышляешь, тем больше достоинств обнаруживаешь в том варианте, который был осуществлен в России", пи |
собственность" директоров и их родственников. Процесс принял массовый характер, и необходимо было его хоть как-то упорядочить. Ставилась и политическая задача. Либерализация цен грозила социальными потрясениями. Необходимо было в короткие сроки создать такие экономические условия, при которых возврат к социалистической системе хозяйствования был бы невозможен. Вот с этими задачами чековая приватизация справилась вполне успешно. И тогда, и сейчас много говорится о том, что необходимо было создать условия для выделения из общей массы вчерашних строителей социализма группы эффективных собственников. Отчасти эта задача уже решалась с начала кооперативного движения, поэтому новая социальная группа уже зарождалась. Скажем, бывший научный сотрудник Каха Бендукидзе еще в 1987 году занялся коммерческим производством и продажей биохимических препаратов, вскоре переключившись на торговлю компьютерами, товарами народного потребления и вообще всем, что попадалось под руку. К 1992 году у Бендукидзе был годовой оборот в 50 миллионов долларов, что позволило ему к моменту приватизации "Уралмаша" скупить сто тысяч ваучеров. Каха Бендукидзе, разумеется, не единственный пример подобного рода. В других странах с переходной экономикой, опыт которых активно изучался командой приватизаторов, проблема концентрации акций продаваемых предприятий решалась при помощи специально создававшихся инвестиционных фондов. Эти фонды и становились первыми активными собственниками. Опыт было решено применить и в России. Однако из-за законодательных прорех и недоработок подавляющее большинство чековых инвестиционных фондов рухнули. В руках одного хозяина (человека или компании, неважно) не удавалось быстро сконцентрировать пакеты акций одновременно многих приватизированных предприятий. Этот процесс, который помимо прочего тормозился распределением акций среди работников, растянулся на долгие годы. Его кульминацией стали 1999-2000 годы, когда по стране прокатилась волна "корпоративных войн". Естественно, что восьмилетний период неопределенности не способствовал эффективному хозяйствованию и, что не менее важно, притоку иностранных инвестиций. Несмотря на стратегическую победу невозможность реставрации социализма, политический ущерб, нанесенный приватизацией репутации самих реформаторов, огромен. Вложения в предприятия либо по закрытой подписке, либо через аукционы 60 редко приносили прибыль. Люди, получив на руки, как они считали, некую реальную часть их богатой родины и вскоре потеряв ее, почувствовали себя обманутыми. При этом, как пишет в книге "Приватизация по-российски" Дмитрий Васильев, один из идеологов "ваучеризации", общественное недовольство еще усиливалось оттого, что "интеллигенция, ожидавшая от разгосударствления больше других, получила от нее меньше, чем ожидала", поскольку попыталась вложить ваучеры с умом, то есть в чековые фонды. "Интеллигенция, поясняет Васильев, тот слой общества, который может четко сформулировать свои претензии и сделать их достоянием широкой гласности". Продолжим: именно эта обида легла в основу "демократической оппозиции", которую возглавил Григорий Явлинский. И именно приватизация стала той точкой раскола, которая подвигает (интервью "Московским новостям") Чубайса описывать интеллигенцию в таком духе: "Это ее надо благодарить за то, что у нас в стране любой человек, способный довести до конца дело, воспринимается как нечто подозрисо тельное, циничное, чуждое и, наверняка, аморальное" . Пафос Чубайса в том, что с интеллигенции спросу больше. Таким образом, доверие к реформам было подорвано в 1995 году "Выбор России", партия реформ, не прошла в Думу, а Чубайс так до сих пор во всем и виноват. Сегодня либералы утверждают, что принятая модель была оптимальной и, по сути, единственно эффективной. "Чем дольше размышляешь, тем больше достоинств обнаруживаешь в том варианте, который был осуществлен в России", пишет в своей последней книге Евгений Ясин. И если об эффективности еще можно спорить, то назвать этот вариант единственно возможным в тех обстоятельствах вполне справедливо. Кроме того, при любом другом варианте, по мнению Мостового, общественная реакция была бы той же: "Проведем мысленный эксперимент: чековая приватизация и "народная приватизация". В первом случае отказ от участия происходит сразу через продажу чеков. Во втором случае год спустя через продажу акций по ничтожной цене. Недовольны и собственники, и те, кому вообще ничего не досталось". Приватизация, пожалуй, стала одним из самых политизированных элементов российских рыночных реформ. Начиная с 1992 г. она прошла три этапа: ваучерная приватизация (1992-1994 гг.), денежная приватизация (1995-1996 гг.) и денежная приватизация образца 1997 г. Все указанные этапы принципиально отличаются друг от друга как по соотношению целей, так и по используемым методам и формам привати58 ) Людмила Телень. Защита Чубайса // Московские новости. >fo 28. 2002 г. 61 |