|
241 В последующем политические настроения казаков были подвержены значительным колебаниям. Главные причины изменений социального настроя казачества состояли, с одной стороны, в отрицательном отношении казака-середняка к самой идее уравнительного передела земли, в которой он усматривал угрозу своему сравнительно благополучному существованию. С другой стороны, нельзя сбрасывать со счетов и наличие неумелых, в высшей степени нетактичных поступков со стороны пришедших в регион большевиков, а также самочинные реквизиции и насилия, творимые анархиствующими бандами, выступавшими под видом красных отрядов. Правда, в отличие от Дона, на Кубани воздействие этого фактора было относительно кратковременным, так как с осени 1918 до весны 1920 года была занята деникинской армией. В итоге, что политическая ситуация в казачьих областях, на Кубани особенно, прежде всего, носила ярко выраженную сословную окраску. В то время как абсолютное большинство иногороднего населения выступило на стороне революции, основная масса казачества стремилась остаться на позициях нейтралитета. Последнее оказалось невозможным уже в 1918 году, когда казачество, под давлением военнокоммунистической политики, проявило себя как активный противник Советской власти, которую оно в большинстве своем восприняло как власть иногородних. Однако следует признать, что и те казаки, которые склонялись больше к новым формам казачьего самоуправления в лице власти Советов и те, которые поддерживали традиционные органы казачьего самоуправления в лице войсковых правительств, в основе своей находились на последовательно демократических позициях. При этом в в сфере устройства местной власти они желали, в общем-то, одного. Казачество стремилось, по крайней мере, к широкой автономии казачьих областей от общероссийской власти в лице кого бы-то ни было, хоть |
82 кубанских казаков приветствовало начавшееся вскоре прекращение военных действий на фронтах Первой Мировой и восторженно встретило появившуюся возможность вернуться с фронта. Кроме того, между казачьими войсками Дона и Кубани, и республиканским Временным правительством наметились существенные разногласия. Казаки не только не хотели продолжать непопулярную войну до победного конца, они также не желали делиться земельными угодьями и ресурсами казачьих областей, и отрицательно встретили заявления Временного правительства о необходимости передела казачьей земельной собственности. Следствием всех этих заявлений стало, то, что казачество Дона и Кубани в своей основной массе отказалось от его поддержки и вскоре сформировало собственные органы самоуправления на территории Донской и Кубанской областей. Причем в этот период можно было видеть, что и те казаки, которые склонялись больше к новым формам казачьего самоуправления в лице власти советов и тс, которые поддерживали традиционные органы казачьего самоуправления в лице войсковых правительств, желали в сфере устройства местной власти, в обшем-то одного. Они стремились к независимости или, по крайней мере, широкой автономии казачьих областей, от общероссийской власти в липе кого бы-чо ни было, хоть Временного правительства, хоть большевистских советов утвердившихся в центре после октября 1917 г. Правда, структуру этой самостийной, местной казачьей власти они видели по-разному, одни в образе своих автономных казачьих советов, другие в правлении выборных казачьими кругами атаманов. Тем не менее, в целом казачество традиционно имело свой особый уклад жизни, свои этнические и культурные особенности, свои формы самоуправления и желало сохранять их и в дальнейшем. И сторонники большевиков, и их политические противники в среде донского и кубанского казачества, в большинстве случаев отставали идею создания автономных казачьих 192 на территории Донской и Кубанской областей. Причем в этот период можно было видеть, что и тс казаки, которые склонялись больше к новым формам казачьего самоуправления в лице власти советов и те, которые поддерживали традиционные органы казачьего самоуправления в лице войсковых правительств, желали в сфере устройства местной власти, в общем-то одного. Они стремились к независимости или, по крайней мере, широкой автономии казачьих областей, от общероссийской власти в лице кого бы-то ни было, хоть Временного правительства, хоть большевистских сокетов утвердившихся в центре после октября 1917 г. Правда, структуру этой самостийной, местной казачьей власти они видели по-разному, одни в образе своих автономных казачьих советов, другие в правлении выборных казачьими кругами атаманов. Тем не менее, в целом казачество традиционно имело свой особый уклад жизни, свои этнические и культурные особенности, свои формы самоуправления и желало сохранять их и в дальнейшем. И сторонники большевиков, и их политические противники в среде донского и кубанского казачества, в большинстве случаев отставали идею создания автономных казачьих земель и как один из вариантов реализации данной идеи полного казачьего самоуправления и независимости казачьих государственных образований. Кроме того, они стремилось оградить казачьи области от надвигающегося общественного хаоса и анархии, которые стремительно распространялись на остальной территории России. Казачество в данный период представляло собой относительно устойчивое сообщество, в котором сохранились традиционные формы самоуправления, начала самоорганизации и дисциплины. В казачьих областях в отличие от остальных российских территорий существовали определенный порядок и стабильность. Поэтому казаки на этапе революционных перемен в российском обществе не желали сражаться ни за создание Всероссийской |