|
249 В.А. Яхонтов вспоминал: «Со школьной скамьи офицеру внушалась верность престолу и существующему порядку, внушалось, что войско внепартийно, не имеет право на политическое значение, а обязано быть оплотом власти, и верность офицерства этим заветам как всякая честность и устойчивая верность не могут быть осуждаемы».664 О том же писал А.И. Деникин: «Государственный строй был для офицерства фактом предопределенньм, не вызывающим ни сомнений, ни разнотолков... офицерство не проявляло особенного любопытства к общественным и народным движениям и относилось с предубеждением не только к левой, но и к либеральной общественности».665 Конечно, революционная стихия 1917 года не могла не сказаться на мировоззрении и политической позиции офицерства. Поскольку падение самодержавия освобождало от присяги, многие офицеры были захвачены политикой, либо же просто дезорганизованы. На наш взгляд, в условиях растущего хаоса, для большинства кадровых офицеров первоначально определяющим стал все же принципиальный аполитизм. Как правило, офицеры мыслили себя вне политики, искренне полагая, что армия не должна втягиваться в политическую борьбу. Однако глубина общественного конфликта, радикализм происходивших перемен не позволили офицерству долго оставаться на позициях нейтралитета. Решающее значение при этом имел Октябрьский переворот 1917 года, открывший полосу радикальных большевистских экспериментов и ожесточенного гражданского противостояния. «Русская смута» 1917-1920 гг. стала временем глубокого социального разлома, когда во враждующих политических лагерях нередко оказывались не только отдельные общественные корпорации, но даже члены одной и той же семьи. 664 -Яхонтов В.А. Русское офицерство в связи с развитием русской общественности. Ныо-Йорк, 1918. С. 10. 66:*Деникин А.И. Путь русского офицера. М., 1990. С.78. |
мечтах в область героизма, слушая солдатские песни, исполненные военной поэзии. Учения, маневры, стрельбы, стройные линии солдат, военная музыка, знамя, окруженное своими защитниками, все это становится ему близким, родным, он тоскует по этой обстановке, если отрывается от нее, и его совсем не тянет в какой-нибудь иной мир; он мечтает о кадетском корпусе. Там он получает удовлетворение, чувствует себя как бы на службе и привыкает гордиться этим».118 Кадетский корпус действительно пополнялся в большинстве за счет офицерских сыновей, систему воспитания в которых с такой любовью описал Н.Д. Бутовский. В юнкерском и военном училищах, военной академии будущие офицеры и ставшие таковыми продолжали воспитываться в духе преданности вере, царю и отечеству. Эта традиционная формула определяла мировоззрение и поведение офицера, требовала от него всякое явление или политическую идею рассматривать сквозь призму национальных приоритетов и интересов страны. Офицер в России часто был монархистом и потому, что верховное руководство государя вооруженными силами способствовало воинскому пониманию вещей. «Мос право единоличного командования зиждется на .моем подчинении вождю».119 А воинская дисциплина и единоначалие соответствовали иерархическим установкам монархической идеологии. При всем этом офицеры мыслили себя вне политики, искренне полагая, что армия не должна втягиваться в политическую борьбу. В.А. Яхонтов вспоминал: «Со школьной скамьи офицеру внушалась верность престолу и существующему порядку, внушалось, что войско внепартийно, не имеет право на политическое значение, а обязано быть оплотом власти, и верность офицерства этим заветам как всякая честность и устойчивая верность не могут быть осуждаемы».120 О том же писал А.И. Деникин: «Государственный строй был для офицерства фактом предопределенным, не вызывающим ни 111БуЮвСкий Н Д Очерки современного офицерского быта. СПб., 1899. • С.27. ш Российские офицеры St Военно-исторический журнал. 1994 -№ 2 С 45 ,го Яхо)гтоо В.А. Русское офкцерегпю в сшин с развитием русской общественности. • Ныо-Йорк: Наролоправегво. 1918 • сомнений, ни разнотолков... офицерство не проявляло особенного любопытства к общественным и народным движениям и относилось с предубеждением не только к левой, но и к либеральной общественности».121 «Русская смута» 1917-1920 гг. яркий пример глубокого социального разлома, когда во враждующих политических лагерях нередко оказывались члены одной и той же семьи. Офицерский корпус в силу своей профессиональной принадлежности находился в самом центре событий. «Вся сила, вся организация и красных и белых армий покоилась исключительно на личности старого русского офицера», отмечал А.И. Деникин122. Различные категории офицерства были вовлечены в гражданский конфликт далеко неравнозначно. Самое престижное военно-учебное заведение Российской империи Академия Генерального штаба менее всего пострадало от революционных потрясений 1917 года. Академия пыталась сохранить нейтралитет по отношению к происходящим событиям123, персонал военных учреждений, руководимых выпускниками академии, также продемонстрировал в это время абсолютную лояльность к различным политическим властям. Некий обер-офицер, служивший в Главном управлении Генерального штаба во время мировой войны писал, что «отношение ГУГШ к власти... было всегда традиционно одинаковое. Признавали его чины все безобразия эпохи Распутинщины, без протеста приняли Временное правительство и также без протеста склонились перед большевиками. Протестовали и грозили забастовкой в течение нескольких дней только писаря. Голоса офицеров вообще не было слышно»124. Профессор АГЩ генерал М.А. Иностранцев вспоминал впоследствии, что «захват власти большевиками первое время на жизни собственно Академии почти не отразился. Учебная жизнь текла своим неизменным порядком так же, как она, в сущности, текла и при царской власти и при Временном правительст121 Д ен и ки н А И П уп » pvcckoiи о ф и ц ер а М .. 1990. С .7 8 . >: Д ен и к и н А И Указ соч. ГЛ. €.369. m ГАРФ Ф.5960. Оп.1. Д 4 JT60.61. 134 Г А Р Ф Ф .58& 1. O n . I. Д .2 0 1 . Л . 100. |