|
Офицерский корпус, в силу своей профессиональной принадлежности находился, в самом центре событий. В конечном счете: «Вся сила, вся организация и красных и белых армий покоилась исключительно на личности старого русского офицера».666 Этот вывод А.И. Деникина в последующем был развит профессиональными историками. Прежде всего, заметим, что изначальный аполитизм, приобретавший форму готовности служить любой власти, сыграл особенно злую шутку с элитой армии. В частности, самое престижное военно-учебное заведение Российской империи Академия Генерального штаба менее всего пострадало от революционных потрясений 1917 года. Академия пыталась сохранить нейтралитет по отношению к происходящим событиям, персонал военных учреждений, руководимых выпускниками академии, также продемонстрировал в это время абсолютную лояльность к различным политическим властям. 67 Некий обер-офицер, служивший в Главном управлении Генерального штаба во время мировой войны, писал, что «отношение ГУГШ к власти... было всегда традиционно одинаковое. Признавали его чины все безобразия эпохи Распутинщины, без протеста приняли Временное правительство и также без протеста склонились перед большевиками. Протестовали и грозили забастовкой в течение нескольких дней только писаря. Голоса офицеров вообще не было слышно».668 Профессор АГШ генерал М.А. Иностранцев вспоминал впоследствии, что «захват власти большевиками первое время на жизни собственно Академии почти не отразился. Учебная жизнь текла своим 250 666 Деникин А.И. Очерки русской смуты: В 5-ти т. Берлин, 1923. Т.1. С. 369. 667 ГАРФ. Ф. 5960. Оп. 1. Д. 4. Л. 60-61. 668ГАРФ. Ф. 5881-Ои. 1. Д. 2 0 1 . Л. 1 0 0 . |
сомнений, ни разнотолков... офицерство не проявляло особенного любопытства к общественным и народным движениям и относилось с предубеждением не только к левой, но и к либеральной общественности».121 «Русская смута» 1917-1920 гг. яркий пример глубокого социального разлома, когда во враждующих политических лагерях нередко оказывались члены одной и той же семьи. Офицерский корпус в силу своей профессиональной принадлежности находился в самом центре событий. «Вся сила, вся организация и красных и белых армий покоилась исключительно на личности старого русского офицера», отмечал А.И. Деникин122. Различные категории офицерства были вовлечены в гражданский конфликт далеко неравнозначно. Самое престижное военно-учебное заведение Российской империи Академия Генерального штаба менее всего пострадало от революционных потрясений 1917 года. Академия пыталась сохранить нейтралитет по отношению к происходящим событиям123, персонал военных учреждений, руководимых выпускниками академии, также продемонстрировал в это время абсолютную лояльность к различным политическим властям. Некий обер-офицер, служивший в Главном управлении Генерального штаба во время мировой войны писал, что «отношение ГУГШ к власти... было всегда традиционно одинаковое. Признавали его чины все безобразия эпохи Распутинщины, без протеста приняли Временное правительство и также без протеста склонились перед большевиками. Протестовали и грозили забастовкой в течение нескольких дней только писаря. Голоса офицеров вообще не было слышно»124. Профессор АГЩ генерал М.А. Иностранцев вспоминал впоследствии, что «захват власти большевиками первое время на жизни собственно Академии почти не отразился. Учебная жизнь текла своим неизменным порядком так же, как она, в сущности, текла и при царской власти и при Временном правительст121 Д ен и ки н А И П уп » pvcckoiи о ф и ц ер а М .. 1990. С .7 8 . >: Д ен и к и н А И Указ соч. ГЛ. €.369. m ГАРФ Ф.5960. Оп.1. Д 4 JT60.61. 134 Г А Р Ф Ф .58& 1. O n . I. Д .2 0 1 . Л . 100. |