|
108 обсудили они и то, как достигнуть требуемого, желанного, иначе основной цели, они тщательно продумали механизм реализации своих концептуальных положений. Екатерина II и ее двор владели в полной мере тем, что политологи XX столетия назовут концептуальной властью. «Законный» акт 1786 года, в отличие от «проекта» 1782 г., концентрирует внимание исполнителей на организационной стороне дела, в то время как Ф.И. Янкович главное внимание уделял методической стороне проблемы. В первой главе «Указа» 1786 года, озаглавленной "О главных народных училищах”, можно прочесть о том, какие учебные заведения должны быть организованы в губернских городах: "В каждом губернском городе быть одному (подчеркнуто автором). Главному народному училищу, состоящему из четырех разрядов или классов...", причем, как в уже приводившихся ранее случаях, четыре класса не означало четыре года... Старший класс допускалось, по мнению Янковича, растянуть на два года. Предусматривались также «тупые» по уму учащиеся, которые застревали в первом классе на два года. Предполагалось во главе Главного народного училища поставить особу весьма компетентную и ввести ее в состав высших чинов губернии и по окладу, и по положению (заседал в Приказе общественного призрения в качестве «непременного», т.е. постоянного, члена). Он назывался «директором». «Директору» «надобно быть» «сверх прочих» (т.е. над другими авт.) «в губернии находящихся училищ надзирания имеет, учителей приготовлять и их экзаменовать должен». Более того, на него возлагался контроль за учителями частных школ, существовавших в губернских и уездных городах, а также над «домовыми учителями». И тех и других надлежало проверять насчет их добродетелей. Перечень этих добродетелей далеко не мал: на первом месте благочестие, за ним терпение, честность, искренность, трудолюбие, скромность... Учителям «домовым» запрещалось играть в «азартные» игры, «отвращаться» от «грязных» удовольствий и т.п. Здесь напрашиваются два «наблюдения» («суждения»). Вопервых, нравственные критерии чрезвычайно высоки и далеко выходят за рамки профессиональных знаний. Трудно себе представить, что случилось бы с |
247 то есть «школы сословные или профессиональные», но не было «общеобразовательных» (подчеркнуто мной Е.Т.).25 Екатерина II вместо девиза «профессиональный работник» поставила на знамени просвещения другой лозунг «человек гражданин». Обшее образование и воспитание объявляются целью вновь учреждаемых учебных заведений.26 Понятие «гражданин» было широко употребительным в России XVIII века. Оно было занесено в русское общество вместе с другими терминами французского просвещения. Смысл, который вкладывали в понятие «гражданин» различные российские писатели, был далеко не однозначен. Далее шло определение гражданских добродетелей и идеологии Екатерины II: «...Предметы воспитания, заключающие в себе чистое и разумное понятие о Творце и Его святом законе и основательные правила непоколебимой верности к государю и истинной любви к Отечеству и своим согражданам (подчеркнуто мной Е.Т ), суть главные подпоры общего государственного благосостояния...»27 В этих формулировках уже просматриваются те положения, которые стали трехчленным лозунгом Российской империи XIX века, то есть православие, самодержавие, народность. Следовательно, государственная система народного образования, по мысли Екатерины II, должна служить делу идейной и эмоциональной подготовки к осознанному и ревностному служению государственным интересам, олицетворенным в самодержавной монархии и освященной христианской православной иерархией. Нельзя не подчеркнуть: Екатерина II и ее советники хорошо понимали что надо делать во имя сохранения и укрепления Российского государства. Хорошо обсудили они и то, как достигнуть требуемого, желанного, иначе основной цели, они тщательно продумали механизм реализации своих концептуальных положений. Екатерина II и ее двор владели в полной мере тем, что политологи XX столетия назовут концептуальной властью. Механизм реализации самодержавной, имперской другими слова 248 ми, концепции образования реализуется на двенадцати следующих страницах рассматриваемого текста. В первой главе, озаглавленной «О главных народных училищах», можно прочесть о том, какие учебные заведения должны быть организованы в губернских городах: «В каждом губернском городе быть одному (подчеркнуто мной ~ Е.Т.) главному народному училищу, состоящему из четырех разрядов или классов...». Далее рассказывается об учебном плане занятий учащихся по годам. В первом разряде (классе) требовалось «обучать чтению, письму, первоначальным основаниям христианского закона и добронравию». Первой (и важнейшей) для первого класса дисциплиной была та, которая обучала алфавиту (гражданскому конечно), и вот тут составители Устава делают интересную пометку: «начиная с познания букв обучать складывать...» эти буквы. Для обеспечения этого процесса «познания» предлагалось использовать две таблицы: «таблицу азбучную» и «таблицу для складов». Использовались эти таблицы не порознь, а вместе. Новаторство системы Янковича состояло во введении обучения по слогам. (До этого в российской школе вначале выучивали буквы, точнее название букв («аз», «буки», «веди», «глаголь»...) -В результате происходила интенсификация информационного потока во времени. «Слоговое чтение» в первые месяцы обучения легче усваивалось детьми, давало значительную экономию времени. Система Янковича получила у российских реформаторов школы того времени, например, у епископа нижегородского Дамаскина, название «нового метода». Дамаскин в рамках своей епархии потребовал, чтобы учителя церковных учебных заведений овладели «новым методом», иначе они либо не допускались к преподаванию, либо от них требовалась соответствующая переподготовка. «Слоговой» методике обучения алфавиту и начальным элементам чтения была суждена долгая жизнь. Только после того, как ученик усваивал «азбуко-слоговые» таблицы, |