|
дело»1. Затем вскорости последовал еще один императорский рескрипт указ об обязательности греческого языка в семинариях. Имели место решения и действия в развитии императорских законоизъявлений. Вопрос здесь в том, что знание греческого языка, а через него культурных ценностей великой средиземноморской страны (в первую очередь, конечно, философии великих Платона и Аристотеля, поэзии Гомера, «классической архитектуры») не только расширяло культурный горизонт обучаемого, но и выявляло своеобразность русской исторической культуры, вело к познанию ее глубинных корней. Этот благой замысел встретил при воплощении в жизнь большие трудности из-за отсутствия подготовительных преподавателей. Во второе полугодие учащихся следовало «...заставлять... писать с прописей, выговаривать и писать цифры, церковные и римские числа, и при этом обучать их первоначальным правилам грамматики, содержащимся в таблице о познании букв, которая находится в книге под заглавием "Руководство учителям первого и второго класса”. Здесь цитирован второй параграф екатерининского указа. В следующем, третьем, параграфе перечисляются "книги, по которым надлежит учить юношество вышесказанным сего класса предметам". В число книг попали уже знакомые таблицы "азбучная" и "для складов", а также настоящие "брошюрованные" книги: "Российский букварь", "Правила для учащихся", "Сокращенный Катихизис", "Священная история", "Руководство к чистописанию" и "Прописи" к этому руководству. В центре учебного цикла второго полугодия обучения было обучение письму, освоение, так называемых, "прописей", т.е. образцов написания букв, включая заглавные, "гражданского" российского письма. По методике Янковича и здесь, как в случае обучения элементарному чтению в первом полугодии, прописи не изучаются отдельно, а в связи с написанием слов и словосочетаний, собранных им и его сотрудниками в особую таблицу. Характерно, что эта таблица предназначалась не учащимся, а учителям. Иначе говоря, Янкович сумел подготовить едва ли не первое в истории российской грамматики учебное по1ПСЗРИ. № 16047 (27 августа 1784 года). |
251 ливших в школы, -как правило 8-10 лет. Поэтому первоначальная недельная нагрузка соответствовала возможностям большинства учащихся. Во втором полугодии занятия усложнялись. Учащихся следовало «заставлять ... писать с прописей, выговаривать и писать цифры, церковные и римские цифры, и при этом обучать их первоначальным правилам грамматики, содержащимся в таблице о познании букв, которая находится в книге под заглавием «Руководство учителям первого и второго класса». Здесь процитирован второй параграф екатерининского указа. В следующем, третьем, параграфе перечисляются «книги, по которым надлежит учить юношество вышесказанным сего класса предметам». В число книг попали уже знакомые таблицы «азбучная» и «для складов», а также настоящие «брошюрованные» книги: «Российский букварь», «Правила для учащихся», «Сокращенный Катехизис», «Священная история», «Руководство к чистописанию» и «Прописи» к этому руководству. Большое внимание во втором полугодии уделялось обучению письму, освоению прописей, то есть образцов написания букв, включая заглавные, «гражданского» российского письма. По методике Янковича, и здесь, как в случае обучения элементарному чтению в первом полугодии, прописи изучаются не отдельно, а в связи с написанием слов и словосочетаний, собранных в особую таблицу. Характерно, что эта таблица предназначалась не учащимся, а учителям. Иначе говоря, Янкович сумел подготовить едва ли не первое в истории российской грамматики учебное пособие для учителей. Чтобы развить у учащихся навыки использования письменных принадлежностей, вводятся занятия по чистописанию с элементами графики и рисунка (вторая половина дня). Учителя начинают нарабатывать комплекс знаний по «родной речи» и «родному» письму с помощью диктантов. Диктанты рекомендовалось проводить после обеда. Именно «изобразительные», тренирующие руку и глаз учащегося занятия, на которые от 303 XVIII в. сложились условия для его восстановления в учебных планах образовательных заведений. Появились энтузиасты и знатоки греческого языка. Падение греческого языка в церковных учебных заведениях, в первую очередь Московской академии, случилось в начале XVIII в. Интересно, что в XVII ст. ситуация была иной и академия в Москве звалась «Еллино-славянской» (1685-1700). Позднее ее обозначали как «славянолатинскую». В 1775-1814 гг., во многом благодаря новому поколению русских богословов, среди которых уже был назван Платон, акценты стали более взвешенными «Славяно-греко-латинская Академия». С 1814 г. Академия переехала в Троице-Сергиеву лавру с соответствующей сменой со наименования. Среди любителей и знатоков греческого языка был Платон, московский митрополит, один из авторитетнейших иерархов православной церкви того времени, доброхотный куратор церковных учебных заведений древней столицы. Один из специалистов по церковной истории Сергей Смирнов написал, что Платон «был свой Петр (Могила59) для московской Академии».60 Писалось также, что Московская Академия под водительством Платона стала ведущим православным учебным заведением, оттеснив на второй план Киево-Могилянскую. В 1784 г. был издан первый (но не последний) «указ» о целесообразности преподавания греческого языка в семинариях. В указе высказывалось пожелание повсеместного преподавания греческого и, кроме того, подчеркивалось наличие денег государственных денег под это «святое дело».61 Затем последовал еще один императорский документуказ об обязательности греческого языка в семинариях. Имели место решения и действия в развитии императорских законоизъявлений. Вопрос здесь в том, что знание греческого языка, а через него культурных ценностей великой средиземноморской страны (в первую очередь, конечно, философии великих Платона и Аристотеля, поэзии Гомера, 304 «классической архитектуры») не только расширяло культурный горизонт обучаемого, но и выявляло своеобразность русской исторической культуры, вело к познанию ее глубинных корней. Этот благой замысел встретил при воплощении в жизнь большие трудности из-за отсутствия подготовленных преподавателей. Следует подчеркнуть еще раз, что Екатерина II достаточно четко понимала важность церковного образования и оказывала определенную поддержку этой отрасли школьного дела. Укажем, что еще до начала «народной» реформы были увеличены ассигнования денег на содержание семинарий при архиерейских домах. Особенно много получило духовное училище при Александро-Невской лавре.62 Императрица на личные деньги содержала школу при Исаакиевском соборе (с 1783).63 В 1787 г. были приняты меры по укреплению типографской базы Киевской Академии.64 Приведенные здесь факты достаточно красноречивы. Но для убедительности к ним можно «приложить» новые. Здесь и указ Григорию Потемкину о создании Екатеринославского университета в Малороссии,65 сведения о перечислении на нужды народного образования собранных таможенниками средств.66 И еще один штрих: учителей награждали через Святейший Синод (а не через Сенат).67 Это яркое подтверждение интегративности действий правительства Екатерины II в сфере высшего образования. Интересной частью изучаемого нами образовательного проекта является проблема просвещения нерусских народов, может быть, точнее сказать, малых народов внутренних областей России. Именно в середине 80 гг. Екатерина повелела работать над составлением словаря (или словарей) этих самых малых российских этнических групп. Недоброжелатели «наказали» «инициативу» субъекта своей критики поэтому затею императрицы только что не называли пустым капризом.68 Но это неверно, неверно вкор |