|
Санкт-Петербурге) стали покупать (не без рекомендаций Синода) епархиальные власти на местах. В архиве Нижегородской области сохранился перечень книг, закупленных в Санкт-Петербурге для семинарии и четырех церковных ("духовных") училищ низшего уровня. Перечень (реестр) явно отражает установку на то, чтобы использовать группы Янковича по методике в работе с учащимися церковных учебных заведений. Во всяком случае, как иначе объяснить "роковое" число по три экземпляра каждой книги. Три экземпляра каждой книги это не заказ для обучавшихся тогда семинаристов, а заказ для анализа и решения судьбы выписанных книг местными (нижегородскими) специалистами. Судя по ряду косвенных свидетельств, отношение к методическим изыскам петербургских методистов были приняты "ученым" кругом нижегородцев и главой этого круга епископом Дамаскиным.1 Нельзя однако не сказать о неудачах реформы, точнее какой-то ее части, каких-то элементов и т. п. Наиболее уязвимым элементом реформы оказались народные училища, но не вся их система. Низший, двухклассный цикл был принят "обществом", т.е. преимущественно мещанскими слоями городов губернских, уездных, "заштатных", а также смыкавшимися с мещанством обедневшими группами (или, так сказать, "исконно", из поколения в поколение остававшимися небогатыми) купечества ("третья" гильдия), дворян, чиновничества и др. Комиссия, направленная из "центральных органов власти" на место в 1801-1802 гг. констатировала, в частности, социальную пестроту учащихся. В "учебу" пошли, кроме упомянутых, самых многочисленных "основных" слоев городского населения, дети "ямщичьи", дети "однодворцев", "мастеровых", "господских слуг", из "казаков" и "татар" и др.2. Фактом признания народных училищ было и то, что общественные взносы (пожертвования) стали возрастать по сравнению с первыми годами существования этих бесплатных и всесословных учебных заведений. В кассе Народных училищ на 1801 г. находилось в \ ГАНО. Ф.370. Оп.533. Лл.1-4. Рождественский С.В. Очерки по истории систем народного просвещения в России в XVIIIXIX вв. СПб., 1910. С.609. |
296 (т.е. в Санкт-Петербурге) стали покупать (не без рекомендаций Синода) епархиальные власти на местах. В архиве Нижегородской области сохранился перечень книг, закупленных в Санкт-Петербурге для семинарии и четырех церковных («духовных») училищ низшего уровня. Перечень (реестр) явно отражает установку на то, чтобы использовать методический опыт группы Янковича в работе с учащимися церковных учебных заведений. Во всяком случае, как иначе объяснить «роковое» число по три экземпляра каждой книги9 Три экземпляра каждой книги это не заказ для обучавшихся тогда семинаристов, а заказ для анализа и решения судьбы выписанных книг местными (нижегородскими) специалистами. Ряд косвенных свидетельств позволяет утверждать, что отношение к методическим изыскам петербургских методистов были приняты «ученым» кругом я ' нижегородцев и главой этого круга епископом Дамаскином.' ’ 308 ских заслуживает глубокого уважения и пристального внимания. Обобщая приведенные здесь факты и наблюдения, следует признать, что просвещенческая политика Екатерины II это не фарс, не демагогический популистский прием, а стратегический план, отвечавший внутренним настроениям и политическим расчетам императрицы и ее окружения.77 В сущности, при обстоятельном рассуждении следует признать ее исторически оправданной. Более того исторически перспективной. Неудача в реализации реформ отрицательно сказалась на историческом будущем России в грядущем XIX веке. Остановимся на неудачах реформы, точнее какой-то ее части, каких-то элементов и т.п. Наиболее уязвимым элементом реформы оказались народные училища, но не вся их система. Низший, двухклассный цикл был принят «обществом», т.е. преимущественно мещанскими слоями губернских, уездных, «заштатных» городов, а также смыкавшимися с мещанством обедневшими группами (или, так сказать, «исконно», из поколения в поколение остававшимися небогатыми) купечества («третья» гильдия), дворян, чиновничества и др. Комиссия, направленная из «центральных органов власти» на места в 1801-1802 гг. констатировала, в частности, социальную пестроту учащихся. В «учебу» пошли, кроме упомянутых, самых многочисленных «основных» слоев городского населения, дети «ямщичьи», дети «однодворцев», «мастеровых», «господских слуг», из «казаков» и «татар» и др.78 Фактом признания народных училищ было и то, что общественные взносы (пожертвования) стали возрастать по сравнению с первыми годами существования этих бесплатных и всесословных учебных заведений. В кассе народных училищ на 1801 г. находилось в Москве 16560 рублей, в Твери 77398, Пензе 10073, Смоленске 8254, а в Петербурге целых 35843 рубля. Мало денег на образование имели приказы общественного призрения Н. Новгорода (1510 руб.), Тамбова (1453), Владимира |