|
ства находятся»2, «...н е может водворяться бедность, нищета, праздность, угнетение, обиды, наглости». Там царствует довольство, изобилие, трудолюбие, спокойствие, правосудие... Там у каждого в мысли и на сердце оное превосходство и препохвальное преимущество истинной свободы, чтобы делать добро неограниченным образом. Коль изрядно, и коль велико есть сие преимущество! Коль благородным делает оно всякого гражданина, понеже всякий знает, как достойную своему Отечеству приносить пользу... Политические порядки, при которых «преимуществом истинной свободы пользуется каждый просвещенный гражданин, резко констрастируют с российскими «обстоятельствами» 70-х г. XVIII в. Благоразумный реверанс в сторону «правителя»1 не меняет резкой отрешенности проповедника от феодально-монархического режима его родной страны. Перед нами не «Освящение» существующего политического строя, а призыв к другому, более совершенному, основанному на самоотверженном труде во имя «блага Отечества» «просвещенных граждан», наделенных (через это просвещение) преимуществом «истинной свободы» и ответственности за свою страну. Из всех выступлений надлежит выделить и оговорить еще раз мнение графа А. Строганова, несомненно выразившим его в своем выступлении мнение двора и самой императрицы. Он приоткрывает'завесу над циркулировавшими там идеями. Здесь мы подходим к характеристике личной позиции Екатерины II. Как отметил И.О.Грацианский, идеи «просвещенного абсолютизма» «были провозглашены сразу же после государственного переворота 28 июня 1762 года, в ходе которого Екатерина II пришла к власти», свергнув с престола своего супруга императора Петра III. Формой «провозглашения» стал манифест (6.VII.1762), в котором от имени императрицы писалось буквально следующее: «самовластие, не обузданное добрыми и человеколюбивыми качествами в государе, владеющем самодержавно, есть такое зло, которое многим пагубным следствиям бы1Т ам ж е. C.S. 2Проповеди...архимандрита и Московской Славяно-греко-латинской Академии ректора Дамаскина... с 1775 по 1782 г. М., 1783. С.13. |
политически организованными сообществами. Еще и еще раз автор оговаривается, что всех «сих добродетелей иметь не можно без благоподатливого просвещения. Только оно позволит освободиться от ига предрассудков, невежества и пристрастий». В стране, где просвещенные «любители отечества находятся», «не может водворяться бедность, нищета, праздность, угнетение, обиды, наглости. Там царствует довольство, изобилие, трудолюбие, спокойствие, правосудие... Там у каждого в мысли и на сердце оное превосходное и препохвальное преимущество истинной свободы, чтоб делать добро неограниченным образом. Коль изрядно, и коль велико есть сие преимущество! Коль благородным делает оно всякого гражданина понеже всякий знает, как достойную своему Отечеству приносить пользу, хоть сие преимущество свойственно одному только правителю, однако каждый гражданин почитает оное своим собственным»149 (подчеркнуто мной Е.Т.). Рисуемые здесь политические порядки, при которых «преимуществом истинной свободы» пользуется каждый просвещенный гражданин, резко контрастируют с российскими порядками 70 гг. XVTI1 в. Благоразумный реверанс в сторону «правителя»150 не меняет резкой отрешенности проповедника от феодально-монархического режима его родной страны. Перед нами не «освящение» существующего политического строя, а призыв к другому, более совершенному, основанному на самоотверженном труде во имя «блага отечества» просвещенных граждан, наделенных (через это просвещение) преимуществом «истинной свободы» и ответственности за свою страну. И сейчас актуально звучат слова Дамаскина об истинном патриотизме: «В том и состоит свойство истинного добра, чтоб ни один человек, ни один народ (здесь и далее подчеркнуто мною Е.Т.) им не пользовался, не уделяя от него и окрест себя живущим. Науки, мудрость, вольность, добронравие, изобилие, сии подлинно общежития сокровища, в том только народе умножаются и распространяются, который 95 |